Горелом

— Не все сразу, — довольная Дина, не спешила освободиться из его рук, но и быстрого развития предсказуемых событий не обещала. — Будем считать это подписью под договором. Мне пора! — в ладонь скользнул гладкий прямоугольник визитки.

Сверкнуло ехидно задними огнями уезжающее такси.

* * *

Шелестели листья на ясенях, переговариваясь шепотом. Качались фонари, гоняя лужицы света по тротуару. В витрине сувенирной лавки крутилась игрушечная карусель. В темных окнах домов над магазинчиками помаргивали огоньки свечек. Горожане зазывали праздничных духов к себе домой. Почти все лепестки золотые, кроме выцветшего, мертвенного на втором этаже…

Ян присмотрелся, пытаясь запомнить окно. Надо будет натравить туда завтра Егерский дозор. Пусть навестят, вместо благожелательных духов с подарками. Куда это его занесло? Вроде бы, улица Волчков, а значит, придется возвращаться обратно.

Шел он медленно, задумавшись, и не сразу обратил внимание на тонкий, едва слышный скулеж, доносившийся из тени. Нет, даже не скулеж, а отчаянное, надрывное подвывание на одной ноте. Собака, что ли?

Хм, человек. Похоже, подросток. Скорчился в кустах, упрятав голову в поднятый воротник тонкой курточки, виден лишь разлохмаченный затылок.

— Эй, ты чего там?

В ответ резкое движение плеча: «катись, мол, мимо». Погодите-ка… Да ведь это же давешняя развеселая девица из «Сломанного рога». Одна, без компании, сидит в кустах и рыдает.

— Случилось что-то?

— Случилось, — шмыгнув носом, подтвердила она после паузы. — Только тебе какое дело!

— Я по ночам служу ангелом-хранителем. Пользуйся.

Девчонка подняла голову. Лицо ее было зареванным, вокруг глаз натекла тушь, так что они казались в два раза больше, словно у лемура. И Яну вдруг почудилось, что цвет глаз у девчонки до странности светлый, а зрачок вертикальный. Впрочем, фонари качало ветром, так что можно и ошибиться…

— Тебя кто-то обидел?

— Если я скажу — да, ты меня защитишь?

— Безусловно. — Такие великодушные обещания легко срываются с губ, когда находишься в отличном расположении духа. А у него определенно градус настроения зашкалило на высшей отметке.

Девчонка вздохнула, вытирая мокрые щеки грязными ладонями. Пальцы у нее были длинными и изящными, как у аристократки, несмотря на обломанные ногти. А запястья ломкие и незагорелые. На сгибе едва заметны легкие ячеистые, смахивающие на чешую риски. Видно, от одежды отпечаталось. Или испачкалась.

— Никто меня не защитит, — возразила девочка с какой-то очень взрослой обреченностью. — Даже ангел.

— Где твои друзья? Это они тебя обидели?

— Н-нет… — с сомнением помотала малявка головой. — Нет, не они.

— Хочешь, я отведу к тебя к ним?

— Нет! — на этот раз твердо отозвалась она.

Ян подумал и сел рядом, прямо в порядком уже потрепанные кусты и мятую траву. Некоторое время выжидающе помолчали. Девчонка возилась рядом, еще всхлипывая, но уже успокаиваясь. От нее тоже пахло духами, сладкими и приторными, а еще мускусом и вином.

— Мне завтра шестнадцать будет, — сообщила она внезапно.

— Поздравляю.

— А послезавтра я замуж выхожу.

— Не рановато?

— Так сговорено. Еще когда я маленькой была.

— Ну что ж… Тоже неплохо. Поздравляю и по этому поводу.

— Я не хочу замуж.

— Не любишь его?

— Нет.

— Ну, так откажись. Или сбеги, — легкомысленно посоветовал Ян.

— Это невозможно, — тоскливо сказала девушка, глядя в сторону. — Это принесет несчастье всей нашей семье.

Ян приподнял брови. Кто бы мог подумать, что еще сохранились подобные средневековые пережитки.

— Наверняка, это можно как-нибудь утрясти.

Она улыбнулась горько и снисходительно, как умудренная опытом тетка лет сорока:

— Смешной. Большой вроде, а будто не знаешь, что есть вещи, которые не утрясешь никак.

— Ну… — Ян замешкался, подбирая ответ, за это время якобы взрослая собеседница вновь превратилась в девчонку:

— Я так не хочу к нему идти… — прошептала она. — Не хочу, не хочу! Не могу! — тихий поначалу голос взвинтился почти до крика. — Думала, что смогу. Много лет думала, что выдержу, но сегодня поняла, что это хуже смерти!.. Напиться пыталась, но не помогает… — она в сердцах стукнула кулачком по веткам. Брызнули содранные листья.

Ян вспомнил хмурого парнишку, что пытался унять девочку в «Сломанном роге». То-то жених был так недоволен.

— А на вид он вполне нормальный.

— Ты встречался с ним? — девчонка почему-то в явном испуге вскинулась. Распахнула еще мокрые глазищи, напряглась, готовая сорваться с места.

— Ну, видел мельком… Там, в «Сломанном роге».

— Где? А!.. — она обмякла разочарованно. — Это был мой брат. Он присматривает, чтобы я совсем с катушек не слетела… От счастья.

Девчонка подтянула ноги к груди. Слишком коротенькая юбка не спасала от холода, а через порванные на коленке колготки явственно просматривалась здоровенная ссадина.

— Возьми… — Ян поделился с ней курткой, в которую она без церемоний жадно завернулась, притихнув. И через мгновение снова заплакала — отчаянно, безнадежно и беззвучно. По щекам текли слезы, прокладывая новые дорожки в черных разводах туши.