Горение. Книга 3

Я раньше всегда одобрял программу партии кадетов, но после ваших речей у меня открылись глаза на деятельность «партии народной свободы». Какая злая насмешка над святым лозунгом «народная свобода»! Вы своими речами силились оставить народ в прежней кабале у грубой, невежественной, некультурной общины, при существовании которой никакой прогресс в области сельскохозяйственной культуры невозможен. Нет злее врага у русского человека, как община, а вы ратуете за нее. Эх, вы, господа! Да есть ли у вас представление о том, что такое община? Ведь закон, направленный против общины, для нас есть светлая заря народной свободы, культуры, прогресса! Если этот закон будет проведен и мы станем действительными владельцами своей земли, то голодных крестьян не будет вовсе, а все культурное, даровитое устремится на землю, на «свою» землю. Через десять лет России не узнаете — такими гигантскими шагами будет развиваться ее сельскохозяйственное благосостояние.

Члену Государственного совета адвокату А. Ф. Кони писал из Варшавы в Петербург его брат:

Было бы полезно приехать сюда и посмотреть, чего достигли забитые и менее развитые, чем русский крестьянин, польские хлопы и насколько их сельскохозяйственная культура выше нашей только благодаря тому, что они не «награждены» пресловутой общиной. Это сделало то, что у польского крестьянина в высокой степени привито чувство земельной собственности, за которую он держится руками и ногами, уважая и собственность ближнего.

В письме к княгине А. А. Волконской в Москву Н. С. Волконский говорил:

Наша невежественная, лишенная политического понимания печать давно уже старается настроить общественное мнение против тех, кто выступает противником общины. В Госуд. думе он (закон), я уверен, пройдет, хотя, может быть, и со значительными изменениями. То озлобление, с которым печать поднялась против этого закона, показывает, что он задел больное место. Действительно, раз заведутся в деревнях зажиточные крестьяне, которым всякие грабежи не будут на руку, исчезнет у наших бунтовщиков-эсеров последняя надежда добиться осуществления их желаний и власти посредством поднятия крестьян.

Священник С. Крепгорский из Самарской губернии сообщал преосвященному Нестору в Москву: