Горение (полностью)

Как я Вам писал, мне удалось также организовать русскую группу СДПиЛ. Состоит эта группа из четырех, толковых и энергичных людей. Задачи: политическое самообразование и приобретение навыков практической работы, агитация и организация среди русских рабочих и интеллигенции, материальная и техническая помощь. Они издают гектографированные перепечатки из "Искры" и бюллетени о событиях по-русски. Из этой группы мы будем черпать силы для работы в армии.

О работе среди интеллигенции хорошо не знаю. Уже было одно собрание пропагандистского кружка молодежи. Анархист из правления и вообще из организации совсем ушел. Мимеограф мы у них отняли. Вообще среди интеллигенции можно было бы много сделать - нет инициативного парня. Связи есть, но нет человека, который бы их объединил. Там хотят с 1 мая начать выступление (кстати, и в Варшаве и, пожалуй, во всей Польше в массах возлагают большие надежды на 1 мая).

Кончаю - уже четыре часа - а завтра (собственно говоря, сегодня) я должен встать в 8 часов. Ну, будьте здоровы, обнимаю Вас крепко.

Ваш Юзеф". 12

Профессор Красовский, написавший уже несколько статей для "Червоного Штандара", нашел Дзержинского через канал связи, ставший - в определенной мере - обычным для них, через Софью Тшедецкую.

- Очень, очень взволнован старик, - сказала Софья. - Просил непременно повидать его.

У Красовского был назавтра же.

- Слушайте, пан Юзеф, - сразу же начал Красовский, - вам необходимо пойти на лекцию Тимашева.

- Отчего так категорично?

- Оттого что паллиатив правды страшнее открытой лжи.

- Кто этот Тимашев?

- Историк. Он приехал из Москвы, студенты на него валом валят. Он собирает гром оваций, он критикует государя справа, сильно причем критикует. Я ответить ему не умею, - Красовский положил старческую, трясущуюся руку на исписанные листки бумаги. - Видите, измазал десяток страниц, но чувствую - не то, слабо, многословно, все не так! Стар, пан Юзеф, стар. Я стал очень старым человеком, я ощущаю время, а это - тревожный симптом.

- Не позволите взглянуть, что написали?

- Нет. - Профессор вздохнул. - Трудно признаваться в собственном бессилии. Самому себе - еще куда ни шло, а другим...

- Вы написали для нас прекрасную статью о лодзинской забастовке.

- Э... Надо было писать в десять раз острее и в пять раз короче.

- Где выступает Тимашев?

- В университетских аудиториях. Вы должны, вы обязаны послушать его! Это опасно, очень опасно. Он избрал поразительный метод - критика от противного. Я убежден, что ответить ему можете только вы. Да, да, не спорьте, это ваш долг, пан Юзеф, это ваш долг!

Назавтра Дзержинский был на лекции Тимашева. Хорошо поставленным голосом профессор говорил:

- Призывы к усилению самодержавной власти раздаются тридцать лет, ее полномочия непрерывно расширяются, ее средства растут, ее органы умножаются, но вместе с тем непрерывно усиливается распущенность, умножается смута, растет беспорядок и общее недовольство. Те новые вердикты, которые должны были расширить полномочия губернаторов, сделав их почти абсолютными, не смогли укрепить самодержавную власть: все эти и многие другие права давно есть у турецких пашей и китайских мандаринов, но правительственная власть в Турции и Китае еще более бессильна, чем у нас, однако административно-полицейский режим в конституционной Германии оказывается бесконечно более авторитетным, сильным и строгим, - при отсутствии каких-либо дискреционных полномочий, при строгой ответственности и законности. По-видимому, неограниченный произвол при общем бесправии составляет не силу, а слабость правительственной власти; по-видимому, законность и правовой порядок не ослабляют ее, а служат непременным условием ее силы и авторитета; по-видимому, гласность и ответственность есть истинные гарантии правильного функционирования ее органов.

...Чтобы сохранить всю свою внутреннюю мощь и внешнюю силу, свое великое созидающее и творческое значение в народной жизни, наша державная власть должна довершить дело реформы, начатое освобождением крестьян, и водворить в России основное начало правовой государственности. Четверть века нам говорили, что "еще не пришло время", что мировые задачи России требуют еще "жертв от нашего патриотизма", что лишь самодержавие может служить залогом внешней силы России, ее престижа в Европе и Азии. Из года в год Россия платила миллиарды на армию, флот и военные дороги. Когда раздавались голоса, указывавшие на культурные нужды России, слышался ответ, что на первом месте должны стоять армия и флот, национальная оборона.