Горестная история о Франсуа Вийоне

Франсуа послушно ходил с ним. Какими бы длинными и смертельно тоскливыми не казались ему эти вечера, это была возможность вкусно поесть и выпить, а также завязать полезные знакомства, которые — кто знает? — когда-нибудь могут ему здорово пригодиться. За столом у Жака Сегена, приора аббатства Сен-Мартен-де-Шан, кроме старой председательши де Сепо и двух женщин по имени Дави и Ренольда, которые оживляли застолье остроумными репликами, собирались важные персоны, такие, как мэтр Жак Шармолю, Жермен Рапен, Гийом де Боско, следователь уголовной палаты Жан Тийар, Рауль Кроштель, личный хирург короля Пьер Малезе, Женильяк, секретарь Сент-Шапель, и частенько к ним присоединялся даже Жан Тюркан, заместитель парижского прево. Если бы только они могли заподозрить, что Франсуа втайне насмехается над ними, что передразнивает их всех, когда рассказывает Марго про эти вечера, они бы, наверно, весьма следили за собой. Изображая преисполненного важности Жана Тийара, которого к десерту охватывало игривое настроение, Франсуа в точности копировал его поведение и голос. Он говорил точь-в-точь как следователь, в нос, изображал, как тот искоса поглядывает на корсаж старухи председательши, чьи ужимки он тоже ухватил и представлял ее суровой ломакой, а то вдруг начинал с холодным выражением лица нести всякую путаную чушь, из каковой в основном и состояли высказывания Пьера Малезе, и при этом смотрел снизу вверх с таким свирепым видом, что в конце концов сам невольно начинал безумно хохотать, а его любовница в изнеможении только взвизгивала.

— Перестань! — почти уже без сил просила она. — Ты меня уморишь, Франсуа!

— А что Жан Тюркан? — любопытствовал Антуан, которому нравились представления Франсуа. — Он по-прежнему поет «Марионетку», словно на похоронах?

— Да! Вот так вот, — ответил школяр, внезапно вскочил и, выпучив глаза, затянул:

Висит на веревочке милая детка,
Марионетка[16]

. —

Нет! Sufficit[17]! Даже когда он поет, я чувствую страх.

Марго ахнула.

— Страх? — удивился Антуан.

— Ну да. От него попахивает костром, веревкой и пытками. Нет, я не вру. А какой он из себя! Мощный, — Франсуа надулся, — богатый, — вытащил из кармана медяк и взвесил его на ладони, словно экю, — распутный. — И Франсуа ласково погладил Антуана. — Большой господин. Властный, могучий…

Но, описывая с помощью жестов и гримас помощника парижского прево, который занимался уголовными преступлениями, Франсуа все-таки старался сдерживать себя и не представлять того в чрезмерно смешном виде, опасаясь, как бы судьба не сыграла с ним дурную шутку и не заставила изображать перед Жаном Тюрканом уже не столь невинную комедию.

«Ведь всегда можно найти за что», — подумал он.

Затем он принялся весьма смешно передразнивать другого сотрапезника.

А Марго восхищало его сумасбродство.

— Здесь ты таких не встретишь. Сюда приходит народ горячий, шебутной, скрытный. А уж как доходит до расплаты, они все до грошика подсчитывают.

— Но ты их, надо думать, выколачиваешь из них все до гроша?

— Еще бы! — елейным голосом отвечал Антуан. — За это можешь не беспокоиться. Я своего не упущу.

— И правильно! — одобрил его школяр.

На самом деле он был ничуть не злой. Просто не хороший и не плохой. Настоящий мальчишка из народа, он мгновенно ухватывал какую-нибудь черточку, показавшуюся ему смешной, тут же окарикатуривал ее и использовал против дурака, который подарил ему такую возможность. Марго тоже доставалось, когда у него вдруг портилось настроение, а если она сердилась, Франсуа изображал ее так обаятельно, что в конце концов она разражалась смехом и говорила:

— Опять ты за свое… А других недостатков ты во мне не видишь?

— Поглядим, — отвечал ей Франсуа.

И вот однажды, когда за столом сидели Колен и Ренье со своими подружками, он прочитал с выражением, да еще помогая себе мимикой, сочиненную им балладу:

Слуга и кот толстухи я, но, право,
Меня глупцом за это грех считать:
Столь многим телеса ее по нраву,
Что вряд ли есть другая, ей под стать.
Пришли гуляки — мчусь вина достать,
Сыр, фрукты подаю, все, что хотите,
И жду, пока лишатся гости прыти,
А после молвлю тем, кто пощедрей:
«Довольны девкой? Так не обходите
Притон, который мы содержим с ней».

— Эй! — крикнул удивленный Антуан. — Это что такое? О ком ты?

— Продолжай! — крайне серьезно молвил Монтиньи.