Гореть (СИ)

— Юн, — послышалось тихое, от чего мурашки пробежали по коже парня, неприятным холодком оседая на кончиках пальцев. — Я не могу знать наверняка, — запинаясь на секунду от страха быть неправильно понятой. — Но к этой истории с плагиатом может быть причастен Чимин. Он способен на такое, — крепко сжимая стакан в попытке унять дрожь в руках, но Юнги не придал никакого значения этим догадкам, полагаясь на свою интуицию.

— Как ты жила все эти годы? — неожиданно выдал Юнги, неловко рассматривая свои пальцы.

Девушка грустно опустила голову, позволяя волосам упасть наперёд и закрыть бледное личико. Как ответить на такой сложный вопрос? Она встала с дивана и подошла к окну, ведь не хотела, чтобы Юнги увидел, как заслезились её глаза. Она так ничего и не ответила, продолжая молча высматривать что-то за окном.

Юнги хотел получить ответы на многие вопросы, но понимал, что ей больно и она медленно умирает с каждым подобным вопросом, так и не ответив ни на один. Как заставить ее говорить и при этом не ранить такие нежные чувства? Кажется, Юнги знает. Он всегда это знал.

Юна задумчиво наблюдала, как Сеул медленно погружался в сумерки, загораясь миллионами разноцветных лампочек. Она так хотела рассказать всё ему. Как раньше. Честно, хотела. Чувствовать тёплую поддержку в простых словах, которыми Юнги никогда не разбрасывался просто так. Но между ними была стена, которая строилась на протяжении долгих лет и уже успела окрепнуть настолько, что сломать будет трудно. А так хотелось вернуться в прошлое, в мир без боли и вот этих взрослых проблем.

Возможно ли это?

Вдруг раздался звук музыкального инструмента, и девушка вздрогнула, чувствуя, как в уголках глаз скапливается солёная влага. По дому разлилась приятная мелодия, сотканная из желания услышать и быть услышанным. Такая красивая и до боли знакомая. Юна медленно обернулась и взглянула на Юнги, который непринуждённо бил по клавишам своими длинными пальцами. Это была их мелодия. В голове вспыхнули воспоминания, как он учил её играть на пианино. Всего одну песню, но незабываемую… До сих пор помнит.

Девушка неуверенно подошла ближе и услышала бархатный голос Юнги, который сливался с музыкой, захватывая в мир воспоминаний о другом времени, когда они доверяли друг другу.

— Ты помнишь? — говорил он, не отрываясь от клавиш и слыша тихое «Да» на выдохе, от чего мурашки пробегают по телу. — Тогда сыграй со мной, — спокойно говорил тот, не видя, как Юна за его спиной начала нервничать и заламывать себе пальцы в попытке унять дрожь.

— Я очень давно не играла, — оправдывалась она неловко, облизывая пересохшие губы. — Получится ли?

— Давай узнаем? — обернулся к ней Юнги и протянул свою руку, приглашая присесть рядом.

И она села.

Они не знали, сколько времени провели за роялем, нажимая на знакомые клавиши. Напряжение сменилось легкостью и улыбками. Наконец-то они стали вести себя свободно и непринуждённо, позволяя себе отпереть металлический замок на сердце и снова пригласить кого-то внутрь. Может, в этом была заслуга алкоголя? Или просто им всегда было хорошо рядом друг с другом? Юнги видел, как улыбалась Юна, и, кажется, это делало его счастливым. Он и сам не заметил, как начал смеяться, реагируя на неумелые движения девушки. Она нажимала не на те клавиши, от чего нервничала, шипела, а порой испуганно махала руками, но пробовала снова и снова. Совсем не изменилась. Ни капельки.

Юна искренне радовалась, ведь могла снова почувствовать инструмент под своими пальцами. А Юнги беззаботно подпирал свою голову, любуясь этим зрелищем. Любуясь улыбкой на лице напротив и звонким смехом, наполнившим комнату вместе с легкими звуками рояля.

Наконец, девушка посмотрела в сторону и увидела напротив умиротворенное лицо. Такое доброе и беззаботное. Странно, но это совсем не напрягало, а только радовало. Всё же они так и остались друг для друга «кем-то важным», вот только… кем?

Наступило молчание. Дышать вдруг стало трудней, а от мучительной близости сердце начало биться чаще, то подпрыгивая к горлу, то ухая куда-то вниз. Юнги не отводил от неё глаз, потому что Юна и правда выросла «красоткой», как писала в своём дневнике, когда была ещё ребёнком. Стала такой притягательной и женственной. Вызывала желание заботиться, любить, оберегать и… прикасаться.

Юнги встряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли, которые всё время лезли в голову. А ведь так хотелось заключить её в свои объятия, крепко сжимая руки на узкой талии. Хотелось целовать сладко и настойчиво, очерчивая контур этих мягких губ, ощутить тепло любимой женщины. Юнги мечтал показать, как сильно он по ней скучал. Как ему её не хватало. Как любил её все эти годы. Любить, ненавидя, было сложно, но он справился.

Хотелось сказать ей всё это, но он не посмел, отводя взгляд в сторону.

Его останавливало понимание того, что пришлось пережить Юна и что это совсем не шутки. Сейчас разум вёл борьбу с телом, которое хотело подхватить её и унести в спальню, чтобы любить… любить… любить. Искренне и нежно, показывая другую сторону, другой мир.