Гореть (СИ)

От этих слов ком подступил к горлу. Юнги охотно верил, что там, где его Гукки держали взаперти целых десять лет, вряд ли позволяли посещать клубы. Как Чон может так легко говорить такие слова, острым лезвием проходящиеся по сердцу и изрезающие его вдоль и поперёк? Как он может быть таким счастливым, пережив всё то дерьмо, в которое втянул его Юнги? Как не сошёл с ума за эти годы, проведённые рядом с умалишёнными? Что-то расхерачивало душу изнутри так, что пиздец просто. Этим чем-то было чувство вины. Оно приносило невыносимую боль, которая ощущалась почти физически. Всем было нелегко, но они улыбались. Как-то справлялись с этим грузом на душе. Не показывали, что им хреново, хотя было именно так. Не раскисали и не убивались. Просто продолжали жить дальше, надеясь, что когда-то воспоминания об этом уйдут на второй план. Просто освещали своё будущее счастливой улыбкой, натянутой поверх гримасы боли. Но как? Как они могут быть такими сильными, когда могли просто сломаться в один миг, как это делают многие?

— У меня много работы, — прошептал Юнги, устало потирая переносицу. — Идите без меня, — он знал, что сейчас лгал не очень искусно, но в клуб, где толпы пьяных и возбуждённых тел стараются подойти ближе и выблевать тебе свою душу и свои хреновы проблемы, идти совсем не хотелось.

— Нуна, — обратился к девушке Тэхен, умоляюще заглядывая в глаза напротив. — Идём с нами, будет весело, — непринужденно подмигивая ей.

Юна растерялась на мгновение, осматривая присутствующих и понимая, что может оскорбить их своим отказом, поэтому неловко закусила нижнюю губу. Она терпеть не могла клубы и бары, поэтому постаралась ответить как можно спокойнее и не оскорбить людей, ставших для неё родными всего за несколько дней.

— Ох, ребят, это не для меня, — нервно посмеиваясь, потому что танцевать — это последнее, что ей бы сейчас хотелось. А сидеть в душном помещении — и подавно. — Идите, развлекайтесь!

Чонгук улыбнулся про себя, потому что в голове промелькнула мысль о том, что Юнги с Юна просто необходимо остаться вдвоём. Поговорить и отпустить старые обиды. И, кажется, сегодня тот самый день, ведь мама Тэхена тоже уйдёт из дома, ссылаясь на встречу со старыми подругами, которые в Сеуле проездом.

Толкая локтем младшего, который всеми силами старался уговорить Юна пойти с ними, Чонгук наиграно улыбнулся, бросая безмолвные намеки оставить эту пару наедине. Хотя бы на немного. Потому что между ними чувствовалось напряжение. Они долго не общались, и теперь сложно всё восстановить в прежнем виде. Так, как было до того дня, когда их дружба треснула по швам, а обида достигла точки невозврата.

— Ащщ, ты чего? — непонимающе возмущался мелкий, когда Чон снова пихнул его локтем под рёбра.

— Иди, собирайся, — сказал Намджун, который без слов понял, о чем хотел сказать Чон. Они знакомы так давно, что слова — это просто дополнение, а вовсе не средство общения.

Когда дом наконец-то опустел, в гостиной повисло неловкое молчание, которое никто не стремился прерывать. Юнги достал из мини-бара бутылку виски и уселся на диван, наливая золотую жидкость в стакан и сразу выпивая половину. Он устало откинулся на спинку, на мгновение закрыв глаза. Юнги будто чувствовал на себе укоризненный взгляд Юна, поэтому слегка приподнял уголки губ в полуулыбке. Он оказался прав, потому что, подняв веки, столкнулся с янтарными глазами, которые смотрели прямо в душу, переворачивая там всё к чертям собачим.

— Не смотри на меня так, — хрипло сказал Юнги после долгого молчания. — Мне сейчас это необходимо.

Юна не могла знать всего, что происходит в его голове, но по выражению лица было ясно… сейчас ему паршиво. Она не любила алкоголь, но сегодня захотелось выпить. Не за компанию. А потому что тоже была подавлена. Потому что тоже понимала, что это нелегко. Всё это совсем непросто. Жизнь вообще трудная штука. И если люди пьют, чтобы расслабиться, притупить боль или от желания забыться, тогда ей подходит. Всё внутри горит и нужно залить это хоть чем-то спасительным. Алкоголем, если слезами не получается.

Юна подошла ближе, плеснула виски в другой стакан и отпила немного. Юнги удивился такому жесту, ведь знал, что «резко негативное» и что «ни капли в рот». Он внимательно скользил взглядом по её лицу, когда она опрокидывала в себя порцию «мнимого лекарства». Поморщившись от жжения глотке, она облизала губы языком, стараясь не подать виду, что ей не нравится. Юнги усмехнулся про себя.

Девочка выросла.

— Не смотри на меня так, — повторила его же слова Юна, морщась от горького привкуса, который оставался во рту. — Мне тоже это необходимо.

После этого, некоторое время они просто молчали, не решаясь заговорить. Не знали, с чего начать и чем закончить. Было слишком много чувств и слишком мало слов.

— Ты в порядке? — вдруг тихо спросила Юна, пялясь в пустой стакан, который перекатывала в руке вот уже несколько минут.

«Это должен был я спросить», — отчего-то подумалось Юнги, а вместо ответа он просто кивнул головой.