Горец

— Не знаю, насколько хорошо это пройдет. Уверен, что у него абсолютно феноменальная устойчивость к боли.

Наконец-то Кеннесо услышал монстра.

— Не важно, — произнес хриплый голос. — Уверен, что он один из тех, кто похищал её, а значит где-нибудь в квартире найдутся следы, говорящие куда они отправились дальше.

Восточное лицо нахмурилось.

— Тогда зачем…

Несмотря на ошеломление, короткий разговор прояснил Кеннесо личности напавших на него людей. Он сумел выдавить несколько слов.

— Сошел с ума, Зил…вицкий? Что…нибудь произойдет с… мной, и они убь…ют её.

Захват стал жестче и Кеннесо не сдержал тихого стона.

— Я так не думаю. Учитывая расхлябанность ваших людей, они просто предположат, что ты где-то шляешься. Как я мог узнать о твоем участии?

Несмотря на нестерпимую боль, некая часть мозга Кеннесо всё ещё функционировала объективно. Поэтому он понял невероятную силу, лежащую за этими словами. Очень немногие, если вообще кто-либо, из самих Избранных были бы способны удерживать так Кеннесо. Тем более были бы способны при этом разговаривать практически нормальным тоном.

— Ты уже сказал то единственное, что мне на самом деле от тебя было нужно, — продолжил хриплый голос из-за спины. — Я недостаточно хладнокровен, чтобы убить человека, в вине которого не уверен.

Кеннесо потребовалась секунда, чтобы осознать смысл этих слов. Он попытался выдавить из себя еще одно предупреждение, но хриплый голос его перебил.

— Этот захват, Кощей, называется полным нельсоном. В спортивной борьбе он запрещен. И вот почему.

За оставшееся ему короткое время Кеннесо понял кое-что из того, что пытался ему объяснить маленький азиат. Вариации. Он не представлял, что кто-либо из недочеловеков может оказаться достаточно силен, чтобы…

Но мысли уплывали. Давление на его шею, вжимающее сломанный подбородок в грудину, унесло все, кроме боли и страха. А затем треснул позвоночный столб и Кеннесо вообще больше ничего не думал.

Виктор

Вечер Виктор провёл с женой Ушера, которая устроила ему экскурсию по верхним уровням Петли. Он хотел было вернуться к работе немедленно, горя желанием воспрепятствовать — хоть как-то — Дюркхейму. Но Кевин погасил этот порыв с обычным для него сарказмом.

— И что же именно ты собираешься предпринять, малыш? — спросил он. — Держись в стороне, черт тебя подери! Начну я, со своего конца. Ты же не делаешь ничего — ничего , пойми — либо пока не услышишь обратное от меня, либо пока к тебе не обратится Дюркхейм, смотря что произойдет раньше.

Виктор нахмурился. Кевин ухмыльнулся.

— Он обратится, обратится — готов спорить. Я же говорил, что его схема вскоре начнет рассыпаться? И что, когда это произойдет, он начнет спешно собирать команду поддержки, дабы разгрести неразбериху?

Ушер не стал ждать ответа. Было достаточно очевидно, что Виктор снова отстал от его рассуждений.

— Так к кому же по-твоему он обратится? Не к одному из опытных полевых агентов, уверяю тебя. Нет, к тому же самому желторотому, наивному, доверчивому, немому как могила, делающему что говорят юному фанатику, которого он использовал с самого начала, чтобы передавать сообщения мезанцам. К тебе.

— Ко мне ? — Виктор почесал щеку. — Почему? Он не говорил мне, что содержалось в тех посланиях или кому я их передавал. Это я выяснил самостоятельно. Насколько он знает, я совершенно не в курсе ситуации.

Виктор поколебался, юношеская гордость боролась в нем с врожденной честностью. Честность победила.

— По правде говоря, Кевин, я и правда вроде как… — вздох — … “желторотик”. — Он нахмурился. — Исправлению этого недостатка нисколько не помогло то, что Дюркхейм не давал мне по настоящему важных заданий с тех пор, как я прибыл сюда прямо из Академии. Он меня использовал только для рутинной канцелярской работы и, временами, как курьера. Мое знание оперативной работы в основном книжное. Если бы я собирал группу поддержки для расчистки подобной неразберихи, я бы предпочел, чтобы ее возглавил опытный полевой агент.

— Ты рассуждаешь не так, как Дюркхейм, — ответил Кевин. — Ты всё ещё думаешь, как бы сделать дело. Для этого, безусловно, нужен настоящий профи. — Он покачал головой. — Но не забывай, что Дюркхейм во-первых и в главных — бюрократ. Его главной заботой — сейчас и всегда — является его положение в структуре власти, а не нужды борьбы. Когда дело идет наперекосяк, первой его мыслью будет “прикрыть свою задницу ”. А для этого нет ничего лучше молодого бычка — особенно если у него репутация фанатика.

Виктор немного покраснел.

— Что такое “бычок”? — буркнул он.

— Земной скотоводческий термин. По сути, это молодой бык, у которого тестостерона куда больше, чем здравого смысла.

Виктор залился краской глубже.

— Ты хочешь сказать, что от меня он будет ожидать провала ?

Кевин широко ухмыльнулся.

— Провала с треском и грохотом, на самом-то деле. С достаточным шумом, чтобы он мог умыть руки и заявить, что все это было твоей затеей, а он ничего не знал, пока не произошел “бабах ”.

На мгновение Кевин задумчиво отвел взгляд.