Горец-грешник

Поразмышляв еще некоторое время, Саймон вынужден был признать, что с того момента, как Торманд впервые увидел Морейн Росс, он ведет себя немного странно. Не было никаких обольстительных улыбок или нежной, отработанной долгой практикой лести, которая притягивала женщин к Торманду и завлекала их в его постель. А вот искренняя озабоченность безопасностью и здоровьем Морейн была. Торманд всегда был мил с женщинами, но Саймон вдруг понял, что чуть ли не впервые его друг проявил заботу о здоровье и жизни женщины. Саймон вспомнил, как мертвенно побледнел Торманд, когда, подъехав к дому Морейн, увидел кровь на пороге ее дома. С каким ужасом он смотрел на пятна уже потемневшей и почти высохшей крови. А ведь он без малейших колебаний входил в дома других убитых женщин. Даже в дом своей подруги Мари он вошел не раздумывая, хотя уже имел представление, какое ужасное зрелище ожидает его внутри.

Определенно было нечто возникшее между Тормандом и Морейн Росс. Пока Саймон позволит этому «нечто» продолжать завариваться. Даже забавно будет наблюдать, как его распутный друг начнет прокладывать себе путь к любви и браку. Саймон лишь позаботится о том, чтобы Морейн не слишком пострадала от неуверенной походки Торманда или от его явной неспособности хранить верность одной женщине. К бедной девушке и так подкрадываются убийцы. И лишние переживания ей ни к чему.

Торманд напоил лошадей и вышел из довольно большой конюшни, содержавшейся в безупречной чистоте, как, впрочем, и сам дом, вдруг понял он. Помещик Керр поступил благородно, дав приют девочке-сироте, выброшенной из города суеверными жителями. Торманд был благодарен ему за это, но не переставал гадать, отчего вдруг землевладелец проявил такую заботу. Очень немногие встречались с сэром Керром, а те, кому довелось, ничего не рассказывали о нем. Ходили слухи, что этот человек погряз в грехе. Даже поговаривали шепотком, что у него, как у восточных правителей, есть настоящий гарем. Одна только мысль, что Морейн — одна из наложниц в гареме сэра Керра, заставляла Торманда в ярости скрежетать зубами.

Прежде чем направиться обратно в дом, он глубоко вдохнул, потом медленно, очень медленно выдохнул, пытаясь успокоить метавшиеся в душе чувства. Сейчас было не время копаться в том, на чем именно строятся отношения Морейн Росс с помещиком Керром. Торманд не сомневался, что, выследив Морейн, негодяи прошлой ночью собирались ее убить, причем также зверски, как они расправились с другими женщинами. По многим причинам, в часть которых он не хотел углубляться, Торманд считал своей обязанностью обеспечить безопасность девушки, сделать ее недосягаемой для изуверов. Это надо было сделать хотя бы потому, что необыкновенный дар Морейн мог помочь им найти преступников.

Остановившись на пороге дома, Торманд внимательно осмотрел брызги крови на каменном приступке и вспомнил охвативший его ледяной страх, от которого он буквально оцепенел. Он догадывался, что могло ожидать его внутри, потому что уже стоял перед истерзанными телами трех женщин, и не собирался падать в обморок от вида крови. Но в тот момент одна мысль повергла его в состояние ужаса: он не мог, не хотел себе представить, что сейчас в своей спальне, на окровавленной постели, лежит мертвая Морейн, у которой вместо прекрасных глаз зияют кровавой чернотой пустые глазницы. Торманд тряхнул головой, отбрасывая кошмарные видения, и со вздохом признался себе, что уже почти околдован Морейн — девушкой с глазами цвета морской волны в летний день. Он поборол детское желание сбежать оттого, что вполне могло оказаться его судьбой, и вошел в дом.

Он только собирался спросить, над чем хохочут мужчины в кухне, когда увидел Уолина, который так быстро сбегал по узкой лестнице, что споткнулся на последней ступеньке. Торманд бросился к нему и поймал мальчика, прежде чем тот упал прямо на каменный пол. Мальчишка широко и доверчиво улыбнулся ему, и Торманд почувствовал, как странно сжалось у него сердце. Что-то очень знакомое виделось ему в этом симпатичном пареньке.

— Спасибо, сэр Торманд, — сказал Уолин, когда Торманд отпустил его.

— Ты уж будь поосторожней.

Мысленно Торманд едва не чертыхнулся: он сделал замечание мальчику точно так же, как раньше ему делал его отец.

— Конечно, сэр, но мне нужно дать Уильяму сливок. Он вел себя очень храбро.

Бросив быстрый взгляд на лестницу — не идет ли Морейн — и не обращая внимания на укол разочарования, который почувствовал, когда не увидел ее, Торманд прошел за Уолином на кухню. Оглядевшись, Торманд понял, что эта кухня лишь подтверждает: помещик довольно щедро одарил Морейн, предоставив в ее распоряжение такой хороший дом. Ребенок повитухи, которую убила разъяренная толпа, объявив ведьмой, скорее должен был довольствоваться жалкой лачугой с холодным чердаком вместо спальни.