Горец-грешник

Морейн встретилась взглядом с удивительно мягкими серыми глазами Саймона Иннеса. Она больше привыкла видеть холодный стальной взгляд человека, погруженного в свои мысли, на котором лежит ответственность за разрешение очередной головоломки. Но неожиданно этот заботливый взгляд открыл ей глаза, и она увидела, что сэр Саймон Иннес — очень импозантный мужчина, гораздо более красивый, чем казалось ей раньше. Ее глубоко тронуло то, что ему было не безразлично происходящее с ней. Ради того, чтобы избавить ее от боли, он готов был даже отказаться от возможности с ее помощью найти убийц.

— Да, — ответила она. — На этот раз я лучше подготовлена к тому, что могу увидеть и почувствовать. Поверьте, я очень хочу оказаться вам полезной.

Девушка говорила об этом искренне, от души, с большой надеждой, что небеса помогут ей. Она знала, что одно лишь прикосновение к этой заколке может погрузить ее в страшный мир крови, боли и безумия, в котором обитали убийцы. Морейн понимала, что если ее посетит видение, то оно будет ужасно, но она твердо решила, что не позволит запугать себя никаким страшным картинам. На этот раз она не лишится чувств и обязательно запомнит все, что всплывет перед ее мысленным взором. Видение должно открыть ей правду, и Морейн была решительно настроена увидеть ее, чтобы препроводить этих чудовищ на виселицу.

Позади нее послышалось легкое движение, но Морейн не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что это Торманд. Она знала его запах так же хорошо, как и свой собственный, несмотря на то что знакомы они были совсем недавно. Она все еще сердилась на него, боль и ревность все еще стучали в ее сердце, но она не могла отрицать, что его присутствие придавало ей силы. Возник соблазн — не оборачиваясь, изо всей силы нанести удар по той части его тела, которой он так легко делился с бесчисленными женщинами. Но девушке удалось совладать с этим порывом. Ведь сейчас было не важно, что она думает об этом человеке и какие чувства испытывает к нему. В данный момент ей необходима была та душевная сила, которую придавало ей присутствие Торманда. Позже она подумает о том, как ему это удается без слов и прикосновений. Только не сейчас.

Не обращая внимания на то, каким образом остальные Мюрреи расселись за столом в большом холле, Морейн протянула руку:

— Давайте покончим с этим.

— Я могу кое-что подсказать… — начал Саймон.

— Нет, не надо. Подобные сведения затуманят картину или повлияют на то, что мне суждено увидеть. Я должна погрузиться в свой сон наяву совершенно несведущей. Поверьте, так лучше.

Саймон кивнул и вложил заколку ей в руку. Морейн тотчас напряглась, но быстро заставила себя расслабиться. Она не будет противиться тому, что предстанет перед ее взором, а позволит унести себя туда, куда пожелает провидение. Если сопротивляться и излишне сопереживать, это может помешать ей извлечь столь необходимую всем информацию.

Минуты проходили, и Морейн уже начало казаться, что на этот раз она ничего не увидит. По нахмурившимся лицам мужчин было понятно, что и они думают так же. Затем нечто ужасное ворвалось в нее так жестко и стремительно, что она охнула, словно от сильного удара. Морейн почувствовала, как две сильные руки поддержали ее за плечи, и самообладание вернулось к ней. Тяжелой волной видение накатывало на нее, но теперь Морейн встречала его не дрогнув. Потом ей открылось зло.

Как и в прошлый раз, сначала по ее нервам ударил вихрь самых разных чувств: боль, страх, ненависть, безумие и среди всего этого — дьявольское наслаждение. Всплеск эмоций был настолько силен, что она почти ощутила их отвратительный вкус, ее даже слегка затошнило. Но само видение на этот раз оказалось более подробным. Это были уже не беспорядочные, быстро сменяющиеся образы — вполне связные и четкие картины всплывали перед ее глазами, и Морейн постаралась удержать их в памяти.

На полу грязной лачуги лежала связанная женщина. Боль и ужас несчастной переполняли убогое жилище. Набрав силу, эмоции начали передаваться Морейн, но вдруг угасли. Женщина умерла. И это ощущение скорой смерти волнами пробивалось сквозь пелену зла, окружавшую три фигуры в ее видении. Затем полыхнуло пламя гнева, такого яростного, что Морейн задрожала. Сверкнул нож, еще раз и еще. В этих ударах не было контроля, холодного расчета. Массивная темная фигура, склонившаяся над жертвой, двинулась, перехватывая продолжавший метаться нож. Морейн пронзил чей-то яростный крик. Он хлестнул ее болью, которая все усиливалась, по мере того как грубые слова отдавались у нее в мозгу, но Морейн старалась зацепиться за каждое слово, которое казалось ей важным.

— Они все должны заплатить!

— Они заплатят, миледи. Они заплатят.

Затем женщина, платье которой было забрызгано кровью жертвы, вдруг посмотрела прямо на Морейн:

— А ты, сука, пострадаешь больше всех!