Горец-грешник

— Такие мужчины, как он, неискренни, они просто играют с женщинами, но по своим правилам. Они прыгают из одной постели в другую, словно обезумевшие кролики. — Нора улыбнулась, а Морейн рассмеялась. — Ты заслуживаешь гораздо лучшего, впрочем, ты и сама прекрасно это знаешь.

— Я знаю, но сомневаюсь, что когда-нибудь получу это лучшее.

— А почему бы и нет? Ты красавица и умница. У тебя прекрасный дом и кусок земли.

— Ради которых, как считают многие, я продаю свою честь.

Не обращая внимания на эти слова, Нора упрямо продолжала:

— Ты много работаешь, ты прекрасная швея и вышивальщица, а готовишь ты так, как мне никогда и не научиться, вот почему я рада, что у Джеймса есть кухарка.

Перебив подругу, которая была готова и дальше перечислять ее достоинства, Морейн сказала:

— И не забудь упомянуть о маленьком мальчике, которого все считают моим незаконнорожденным сыном.

— Глупцы! Ни для кого не секрет, что ребенок появился у тебя на пороге, когда ему было уже два года. Неужели кто-то может думать, что ты его прятала столько времени? Люди болтают всякую чепуху, потому что кто-то из них подбросил тебе ребенка и ложью пытается скрыть черную правду. А кто-то знает, чей это был малыш, но до сих пор покрывает эту распутную кукушку.

— Ты уже не в первый раз говоришь все это, но, к сожалению, твои слова не могут ничего изменить. Люди будут верить тому, чему хотят верить, и тому, что заставляет их чувствовать свое превосходство. Из-за этих сплетен ко мне заходят лишь те мужчины, которые думают, что могут купить или получить силой мои ласки.

— Мерзавцы!

— Согласна. Но кроме того, многие почему-то боятся моего дара. А Торманд его не боится, он как-то сказал мне, что в его клане есть люди, обладающие такими же способностями. Согласись, гораздо приятнее находиться в обществе человека, который не воспринимает твои способности как дьявольское наваждение, которое может перекинуться на него, чем видеть тех, кто считает меня колдуньей и, сталкиваясь со мной на улице, осеняет себя крестным знамением. Вот идиоты! Торманд даже помогает мне, если после видения я чувствую слабость или у меня начинает болеть голова, что, к несчастью, бывает довольно часто.

Нора положила иголку и взяла руку Морейн в свою.

— Он причинит тебе боль, разорвет твое нежное сердце пополам и растопчет. Опомнись, милая подружка!

Морейн улыбнулась:

— Ну что ты говоришь. Жестокости в нем нет, поверь мне. Я бы ее обязательно почувствовала. Да, он действительно может разбить мне сердце. Но если я опять останусь одна, со мной по крайней мере будут прекрасные воспоминания, которые я никогда не захочу стереть из памяти. Я думаю, что Торманд будет нежным и искусным любовником. Учитывая, сколько у этого ловеласа было женщин, он, должно быть, кое-чему научился.

Она рассмеялись вместе с Норой.

— Ты на самом деле этого хочешь? Так, значит, ты все-таки влюбилась в этого красавчика?

— Думаю, могла бы, хотя еще вчера пыталась сопротивляться его обаянию. Но за последние два дня я как-то по-новому взглянула на него, и, честно тебе скажу, мое сопротивление начало таять. Я слышала, как кузены подшучивали над его неуклюжими попытками ухаживать за мной, и мне стало понятно, что раньше он даже не пытался быть внимательным к женщинам. Впрочем, чуть позже, вызвав усмешки братьев, он сам признался, что ему этого никогда не хотелось делать, да и необходимости не было. Зачем прилагать усилия, чтобы забрать то, что само плывет в руки?

— Самоуверенно, но похоже на правду. — Нора состроила гримаску и вновь взялась за иголку. — Признаюсь, на твоем месте я бы тоже посчитала все это многообещающим предисловием.

Морейн почувствовала облегчение, потому что опасалась, что из-за собственной слабости цепляется за любой повод, чтобы уступить Торманду. У нее просто не хватит сил на долгое сопротивление.

— Я вчера вечером случайно услышала их разговор с Саймоном, — понизив голос, сказала Морейн. — Торманд признался, что когда он добавлял имя за именем в свой проклятый список, на него снизошло прозрение. Он вдруг понял: то, что говорили ему родственники, — это вовсе не насмешки, на которые можно не обращать внимания, а неприятная и жесткая правда. Он также признался кое в чем, что, по-видимому, поразило Саймона. Похоже, что великий любовник Торманд Мюррей воздерживался уже больше четырех месяцев. — Она кивнула, когда Нора ахнула от удивления. — Он считает, что отвращение к своей прошлой разгульной жизни уже начало проникать в его сердце. Моя реакция на список и обвинение, что я сгоряча высказала ему, тоже стали для него ударом. Я думаю, он искренне переживает, что я увидела в нем совсем не того человека, которого мечтала встретить.

— Ну и ну! Это просто потрясающе. И все же ты уверена, что хочешь рискнуть? Прости, но все же нельзя исключать, что его настроение переменится, и ты превратишься в его очередное временное увлечение. Отдать свою девственность искателю приключений — дорогое удовольствие.

Морейн медленно кивнула: