Горец. Оружейный барон

В блиндаж ввалились пехотные командиры полков и комбат штурмовиков.

— Простите, господа, — постарался я поскорее укрыть кителем свою несвежую нательную рубашку. — Разведка доносит, что враг оставил свои траншеи на север и на юг. Примерно на три километра. Выделить по штурмовой полуроте и придать их по одной к пехотному батальону. Батальонам занять вражеские траншеи до… покудова сможете. Штурмовики почистят их перед вами. С каждого полка берем по одному батальону вместе с пулеметами. Ваш полк — север, ваш полк юг, — нарезал я полковникам задачу. — Желательно за сегодняшний день не только занять эти укрепления, но и передать их нашим полкам, которые стоят напротив и догонять нас.

Я сделал паузу и оросил пересохшую глотку вовремя поданным Ягром кипятком.

— Оставшиеся пехотные батальоны пойдут за мной вперед и занимают плацдарм на рубеже десятого километра. Там на высотах окопаться и ждать обещанных командованием подкреплений. Трофейные пушки все ваши. Использовать их обязательно. Оставшихся штурмовиков посадить на броню и тачанки. Идем вместе с кавалерией. Выход после завтрака. Направление удара город Кард.

И на это раз мне никто не сказал что это безумие. — Возражения, замечания есть? — для проформы спросил я.

— Есть, — ответил командир линейного полка, беря в руки циркуль и склоняясь над картой. — Вот здесь в двенадцати километрах на юг от новой линии фронта наших полков железная дорога и большой разъезд. Фактически база снабжения укрепрайона, который на линии фронта держит 'железку'. Противник не снимет с него ни одного солдата для того чтобы сбросить нас обратно, потому как считает именно то место главной целью нашего наступления, а вовсе не этот кусок окопов, который мы захватили. Но… Подвоз подкреплений из своего оперативного тыла у него свободный. Войска, которые будут нас бить придут именно по этой 'железке'. Поэтому я предлагаю вам обезопасить нас с этой стороны.

— Что конкретно предлагаете, полковник. Взять разъезд штурмом?

— Этого не требуется, майор. Нужно всего лишь взорвать выходные стрелки. И перебить телеграфный кабель. Я бы еще разбил снарядами водокачку. И отойти.

— Вы считаете, что после такой диверсии они на вас наступать не будут?

— Никак нет. Не будут. Сядет укрепрайон в круговую оборону в своих бетонных укреплениях, пока не восстановят им пути снабжения по железной дороге. Таким образом, с юга мы на время, требуемое для подхода республиканской резервной дивизии, будем в безопасности. Пощупать пощупают, но не более. На большее сейчас у них сил не хватит. Особенно если на юге кто-то устроил еще одну демонстрацию наступления.

— Я не знаю, что там творится на юге. Но на севере в пятидесяти километрах отсюда моя 'железная' бригада под руководством моего заместителя гвардии майора Вальда прорвала фронт. И в этот прорыв уже введен ударный кавкорпус Бьеркфорта.

Ох, и горд я был в этот момент.

— Разве это еще не вся ваша бригада? — удивился командир линейного полка.

— Нет. Здесь ли очень маленький ее огрызок. А так моя бригада это сорок броневых машин.

— Я тогда себе представляю, что там творилось вчера, — покачал головой полковник.

— А что скажет нам сапер про предложение пехоты? — перевел я стрелки на комбата.

— Восстановят все за один рабочий день. Плюс время на подвоз новых стрелок. Ликвидация водокачки серьезней, но опять-таки не критично. Паровозы так устроены, что могут заправляться водой через сто двадцать-сто пятьдесят километров. Будут заправляться на другом разъезде или станции только и всего. А вот паники нагнать можно. И обязательно дать телеграфистам сообщить всем о нападении на раъезд, чтобы паника пошла вширь по линии железной дороги.

— Пришлют бронепоезд, — буркнул командир приданого полка, — и отобьют они разъезд обратно. Легко. Там пушки морских калибров.

— Бронепоезд, — усмехнулся я. — Бронепоезд это хорошо.

— Чего уж хорошего? — хором спросили полковники.

— Насколько я понял по карте, там однопутка на рельсах?

— Именно так.

— Тогда легенда меняется… — припомнил я старый анекдот про чекиста и засмеялся.

16

За ночь выпал глубокий снег. Он полностью преобразил окрестный пейзаж, превратив его в рождественскую сказку. Голливудскую такую, не русскую и даже не огемскую, ибо леса, в которых я с трудом укрыл свои 'коробочки' далеко не дебри с буреломами. Они вырубались не одно столетие, но вырубались аккуратно, выборочно. Даже с некоторым эстетством. Аристократия в местном королевстве свои леса любила за их охотничью продуктивность, а сменившая ее буржуазная республика за полвека еще не успела все испохабить, как похабила все, до чего касалась ее рука. Вот и были эти леса больше похожи на парки. По крайней мере, никаких трудностей в преодолении этих 'лесных массивов' бронетехникой не было. И партизан в таких лесах не могло быть просто по определению. Им тут негде прятаться.