Горец. Оружейный барон

— Так что, Молас? — спросил я его, убирая планшет.

— Действует по плану, господин командор.

— Когда он собирается прибыть сюда?

— Как только освободится, ваша милость. Восемьдесят процентов успеха в тщательной подготовке операции. Особенно ее обеспечения.

— У нас здесь доступ на телеграф есть?

— Есть телефонная связь с железнодорожным телеграфом. Только что-либо передавать по этому каналу пока преждевременно, ваша милость. Телеграф в городе пока под контролем людей графа Тортфорта.

— Известно где Аршфорт?

— Три часа назад передали, что фельдмаршал ведет с имперской гвардией бой за узловую станцию. И связь с ней оборвалась. Если он эту станцию возьмет, то тем самым отрежет Химери от всего мира. Вот посмотрите, — пригласил он меня к карте на стене и откинул с нее шторку. — Отводная века к столице от меридиональной железной дороги пока в руках мятежников. Как и обе станции в самом Химери и пассажирская, и товарная. А главное шоссе легко оседлать, складки местности позволяют.

— Что войска мятежников? Есть о них сведения?

— Ночь провели в казармах. В местах постоянной дислокации. Сейчас у них будет построение на плацу после завтрака. Будут приказы зачитывать.

— Как мы узнаем об их выступлении?

— Нас предупредят, а мы вас предупредим.

— Меня особо интересует их артиллерия.

— Задание понял, ваша милость.

— У вас, смотрю, два аппарата здесь, — показал я на телефоны. — Здесь две линии?

— Именно так, ваша милость. Одна на городскую станцию. Всем известная. Вторая тайная только в отдел второго квартирмейстера генштаба. Мы ее ночью подключили.

Майор немного помялся, потом попросил.

— Господин командор, вы как императорский ближник имеете влияние на придворных…

— Говори короче, майор. Что нужно?

— Соколятник.

— Что такое соколятник?

— Императорский соколятник это здание где содержаться ловчие птицы, обученные бить птиц на лету и обслуживающие их ловчие. С рассветом мятежники начнут выпускать почтовых голубей. Соколы могут их сшибить с неба, и мы узнаем, кому пишут мятежники и какие отдают им приказы.

— Умно, майор. Пиши приказ номер один по Чрезвычайной императорской комиссии о призыве на временную воинскую службу, в связи с чрезвычайным положением в империи, весь штат императорских ловчих в отдельный отряд при отделе второго квартирмейстера генерального штаба генерала Моласа и подчинении этого отряда майору…

— Сувалки, господин командор. Моя фамилия Сувалки.

— Майору Сувалки. Впредь до отмены в империи чрезвычайного положения. Ответственность за материальную часть Императорского соколятника возложить на самих ловчих. Основание: указ императора Бисера Первого от первого февраля о создании Чрезвычайной комиссии. Написал? Давай подпишу и поставлю печать.

* * *

Снег все валил и валил. Пушистый такой крупный мягкий. В свете желтоватого света раскачивающегося со скрипом масляного фонаря снежинки косо падали как по ниточкам. Красиво. Балует нас природа напоследок. Окрестные деревья, одевшие ветви снегом, стали похожи на сказочные существа, в которых при небольшом воображении можно находить различные фигуры, как в облаках. А уж в неверном свете раскачивающейся под крышей крыльца лампы и подавно.

Пора было встречать посыльных от высланных к самому городу лыжных разъездов. И я выбрался на воздух от канцелярского стола майора Сувалки. Дельный оказался офицер. Впрочем, иных Молас к себе на службу не берет.

Перед самым рассветом появились первые перебежчики из столицы. Все конные. В одиночку и малыми группами. Гвардейские офицеры, которые вопреки официальной пропаганде узурпатора умудрились узнать, что император жив и решили остаться верными присяге, которую давали, вступая в имперские вооруженные силы. Все как один из древних семей коренной империи. Как правило, это были ротные и эскадронные субалтерны. Всего один подполковник и два майора. И ни одного артиллериста, что характерно. Их разоружили и поодиночке допрашивали в кордегардии спешно разбуженные люди Моласа.

Освободившиеся от этой обязательной процедуры аристократы ждали, перетаптываясь под снегом, когда Бисер повелеть соизволит принять у них присягу себе лично, а не империи вообще.

Столичная гвардейская аристократия на поверку оказалась не такой уж и монолитной. Или чересчур ревнивой к возвышению клана Тортфортов.

— Что ж, господа хорошие, солдатиков то своих бросили на произвол судьбы, — упрекнул я их, выходя из временной резиденции имперской разведки и контрразведки. — Ждите. Императора вчера контузило взрывом так, что никто его специально для вас будить не станет. Все ждут пока его императорское и королевское величество само выспится. Врачи так велели. И вы ждите. Сколько вас? — оглядел я это понурое воинство, считая по головам. — Тридцать семь всего? Негусто. Неужто вся императорская гвардия состоит из предателей?

— Какова будет наша дальнейшая судьба, господин полковник, — спросил меня один из гвардейских майоров, разглядев мою петлицу.