Горец. Оружейный барон

Завещание, заверенное двумя столичными нотариусами, я получил на руки, а копии они оставляли на хранение у себя. Перестраховщик Ремидий. Но ему лучше знать местные реалии.

В хирургическую палатку я за герцогом не пошел. Не смогу видеть, как ему отрезают ноги. Я спокойно отношусь к виду крови, но тут… Тут личное…

Император, полусидя на раскладной кровати, приставленной к ящикам, уже отдавал несколько сумбурные приказания. Рядом с ним крутился появившийся, откуда ни возьмись генерал Молас и вносил необходимы коррективы в монаршую волю.

– Где ваши волкодавы? – наехал я на него. – Профукали все!

– Там, где и должны быть, – ответил он мне раздраженно.

– Тогда почему замок взорвался?

– Взрывчатку заложили давно. Я тогда еще на восточном фронте был. В замурованном помещении подвала. Готовились взрывать Отония, скорее всего.

– А его просто-напросто отравили, – выдал я утверждение.

– Нет. У Отония был рак, – генерал закурил папиросу.

– Почему об этом не знали?

– Здоровье императора есть страшная государственная тайна. Особенно то, что в последние месяцы боли ему купировали наркотиками. Железный был человек.

У меня перед глазами пронеслась сцена, когда император, рассекая на аэроплане, стрелял со смехом из автомата ворон. Явно он был тогда под крутой химией.

– Он все поставил на свою реформу имперского гражданства как связующей нити всех земель империи. И связанной с ним гражданской службы. Он не мог бросить все на полпути, – Молас прикурил папиросу от папиросы.

– Понятно, – вдохнул я с силой ноздрями. – Кого бить первым?

– Все ты, Савва, схватываешь на лету. Но надо дождаться ИХ выступления. Иначе нас не поймут. И узурпаторами окажемся уже мы. Даже с императором во главе. Твои все здесь?

– Все, кроме охраны эшелонов.

– Добро. Мои уже на месте. Повяжи своим на бицепс белую ленточку. Для опознания. Охраняй императора до прихода огемской роты и жди моего приказа.

– Мосты, вокзалы, почта, телеграф, телефон? – спросил я с ехидной усмешкой.

– Порой мне кажется, что ты прирожденный революционер, – генерал сплюнул тягучей коричневой табачной слюной. – Хорошо тебе. Ты не куришь. И да… эти объекты берут мои ребята. На твоих уже по традиции контрразведка и гвардия. Та, что пойдет за Тортфортами. У них немало здесь сторонников. Да и клан у их не самый малочисленный в империи.

– Манифест уже написан? – спросил я главное разведчика империи.

– Какой манифест? – не понял он.

– О счастливом избавлении монарха от гибели, уготованной ему предателями отечества продавшихся островитянам.

– Угу… – Молас упал взглядом внутрь себя. – А как мы его доведем до народа? Мы тут пока почти в изоляции.

– У нас в активе, как я понял два дирижабля.

– Плотто – раз. А еще кто?

– Бывший принц, а ныне трудящийся империи, – усмехнулся я. – Зря, что ли ему крест вручали сразу после выборов императора?

– Ты так думаешь? А не сам ли он стоит за заговором?

– Экселенц, хотел бы Тон быть императором, просто выдвинул бы свою кандидатуру на голосование не строя сложных уборных. А он ее, наоборот, снял. Где тут ближайшая типография?

– В Тортусе.

– Тем лучше, – улыбнулся я. – Вряд ли граф подумает, что мы будем резвиться на его заднем дворе. А на обратном пути начать листовки с манифестом разбрасывать над всеми станциями железной дороги и городами. Сейчас самое страшное – это информационный вакуум. Тортфорт свое слово уже сказал, а другого никто и не слышал. К примеру, о том, что император жив. И от присяги, которую чиновники давали ему сегодня утром по всей стране их никто не разрешал.

– Ты прав, Савва. Не все делается специальными операциями, – и Молас пошел разгонять верхами свою немногочисленную свиту.

Мы же с одним офицером отдела второго квартирмейстера генштаба оставленного мне Моласом сочинили краткий манифест о возблагодарении ушедших богов, даровавших императору жизнь там, где обычно не выживают. Текст дело десятое. Главное в такой бумаге подпись и начало «Мы, законно избранный срединный император Бисер Первый…»

Ну и выделили особые полномочия дарованные императором мне, Аршфорту и Моласу.

Оставили даже графу Тортфорту лазейку приползти с повинной к подножию трона, мол, нельзя было на фоне таких слухов оставлять империю без управления, хотя тем же манифестом снимали его со всех государственных постов.

Переписали набело, подписали манифест у мало что соображающего от контузии императора и отослали этого офицера к Плотто на аэродром.

К месту нашей новой дислокации вокруг императора стали подтягиваться отогузские гвардейские драгуны с фронтовым опытом цугуцульских перевалов и огемские королевские дворцовые гренадеры, необстрелянные, но прошедшие выучку по программе штурмовиков на полигоне у Многана. С ними я почувствовал себя уверенней. Свои силы лучше всего собирать в единый кулак.