Горец

— Варя, кофе, — раздаётся голос Давида за спиной, от которого у меня мурашки, как в первый день нашего знакомства. — Алёна? — удивлён. Я медленно оборачиваюсь, сокращаю расстояние и по-хозяйски поправлю на нем немного скосившийся галстук.

— Я соскучилась, была рядом, решила зайти, — обнимаю его за руку, глазки Бэмби, сладенькая улыбка, Варя уже не так приветлива. Давид прищуривает глаза, внимательно всматривается в моё лицо, немного приподняв брови.

— Моей жене чай без сахара, — ну, что за золотце он. — Времени у меня не так много, дорогая, — щас зацелую. Давид открывает дверь своего кабинета, пропускает меня первой.

— Мне она не нравится — сразу в лоб заявляю, как только он садится за свой стол, сняв пиджак и повесив его на свое кресло.

— Она хороший специалист, стараюсь не раскидываться кадрами, — на меня ноль внимания, включает компьютер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уверен, что не ласкает себя, глядя на твою фотографию?

— Ты ревнуешь? — мне требуется время, чтобы справиться с эмоциями. Вот жук, вернул же мои слова. В карих глазах смешинки и любопытство.

— Мне не нравится, что она трется возле тебя, ветвистые рожки красивые, но не для меня.

— Она сотрудник. И я, в отличие от некоторых, её не обнимаю и не целую ни при каких обстоятельствах.

— Это камень в мой огород?

— Это факт, — иронично приподнимает бровь, — Так по какому поводу ты решила меня навестить в рабочее время?

— К нам едет моя мама, — присаживаюсь на край рабочего стола, рассматривая его серьёзное лицо. В очередной раз понимаю, что типаж типажом, но он мне нравится, хотя откровенно, никогда бы на него не посмотрела, замуж тоже не вышла. Полное противоречие. Мне импонирует его поведение, ничего ужасного от меня не требует и предельно внимателен, от этого еще больше притягателен и заманчив.

— Я должен испугаться? — трет указательным пальцем бровь, рассматривая фотографии перед собой. Вытягиваю шею. Украшения, некоторые прям себе хочется заполучить.

— На модели они бы лучше смотрелись.

— Ты думаешь? Это для рекламы.

— Блондинка. Обнажённая. И вот это колье на груди. Камень выгодно будет смотреться на коже, а не на бархатной подушечке.

— У меня в офисе нет сейчас моделей.

— У тебя есть я. Блондинка. С фигурой, — встречаемся глазами, я улыбаюсь. Вряд ли он согласится. Наш зрительный контакт нарушает недовольная Варя с подносом.

— Варя, пусть мне принесут вот это колье, — протягивает ей фотографию, секретарша раздраженно на меня бросает взгляд, поджимает губы, хмурится. Эй, детка, так и морщины себе заработаешь на прекрасном лице. Будь проще и смирись, что этот мужчина законно занят.

Я слезаю со стола, иду к переговорному столу, где стоит поднос, беру свою чашку. Давид оказывается рядом, рука начинает дрожать, я слишком сильно на него реагирую.

— Так что там с мамой? — отпивает кофе, вопросительно смотрит.

— Приедет заранее к свадьбе, хочет проявить свои материнские чувства.

— Так это хорошо, наверное.

— Да. Но жить она будет у нас.

— Ммм, почему? В городе полно гостиниц.

— Считает лишней тратой денег, когда мы можем её приютить. Я ей сообщила, что мы все плоскости проверяем на прочность, её это не смутило, сказала, что некоторое время мы можем ограничиться спальней.

— То есть она будет жить у нас? Но свободных комнат нет.

— Ты абсолютно прав. В комнате Хади я жить не могу, это будет выглядеть не логично, учитывая, что мы убеждаем всех и вся в любовь до гроба, я переезжаю в твою комнату.

— Я не согласен, это плохая идея уже в самом обсуждении.

— Твои варианты?

— Отель. Я оплачу.

— Боюсь, не прокатит, мама бывает настойчива.

— Теперь понятно в кого ты, — ставит чашку на стол, как раз появляется Варя с футляром. Видно, что ей не хочется уходить, медлит, но Давид не смотрит на неё, отворачивается. Девушка прикусывает губу и вынуждена нас оставить одних.

— Раздевайся, — если бы не стол рядом, грохнулась в обморок от неожиданности.

— Не поняла.

— Раздевайся. Я надеюсь, что ты в нижнем белье.

— А если нет? — не спешу исполнять просьбу Давида, пытаясь откровенно не показывать ликование от своей победы. Прислушался ко мне, значит слышит меня. И черт, идея к нему переехать в комнату уже не так пугает, как в начале, когда мама выразила свое намерение.

— Я постараюсь держать себя в руках, — под его пристальным взглядом, от которого мне то жарко, то холодно, снимаю с себя платье, аккуратно вешаю его на стул. Его глаза замирают на груди, медленно опускаются вниз, втягиваю живот, сжимаюсь внутренне, когда возникает привычное за последнее время томление между ног от его разглядывания.

Давид заходит за спину, перекидывает мои волосы. Тысяча чертей, какая же это пытка, изнывать от желания и делать вид, что тебе нет дела до его прикосновений.