Горец

Отдел рекламы находится этажом ниже. И это мое. Знаете, как приходит осознание, что эта работа твоя стихия? Это когда еще на пороге ты чувствуешь, что можно предложить, что изменить, какие идеи более оригинальны и востребаны, а какие пора отправить на чердак.

— Я хочу тут работать! — шепотом признаюсь Давиду, стараясь не схватить его за руку в порыве чувств восторга и предвкушения.

— Я так и думал, что реклама все же твое, а не секретарша в приемной, — сам берет меня за руку, притягивает к себе, целует за ушко. Он не видит, а я вижу, как сотрудники волной замирают, с интересом на нас смотря. Коллектив смешанный, тут есть и девушки, и парни, и мужчины в возрасте, и женщины с интересными прическами. Все чем-то заняты. Потеряв к нам интерес, люди возвращаются к своим занятиям. Кажется, со всеми я найду контакт. Кроме одного. Самого начальника. Встретившись глазами с толстяком, засомневалась, что сумею эту старую акулу своей стези переубедить насчет себя.

— Артем Игоревич, позвольте вам представить нового сотрудника, Алена Владимировна. Прошу любить и жаловать, — пауза, от которой у меня мурашки совсем не восторга по всему телу. — И не обижать, — я кошусь на Давида, он улыбается, но вот глаза вновь те самые, незнакомые, холодные, с блеском опасного предупреждения.

— Очень приятно, Алена Владимировна, — пожимает мою протянутую руку, хочется тут же вытереть ее об юбку, а еще лучше помыть с мылом. Его оценивающий взгляд пробегается по моей фигуре, цокает языком. Давид ощутимо напрягается. Ой, кажись лучше мне подумать о том, как самой написать диплом, сдать ГОСы. Вспомнить, как играть в куклы, а не становиться между двумя совсем недружелюбными мужиками, готовые вот-вот перегрызть друг другу глотку.

— Надеюсь, ваше сотрудничество будет плодотворным, — Давид отпускает мою ладонь, смотрит на свои наручные часы. — Мне пора. Алена Владимировна, знакомьтесь с коллективом, думаю Артем Игоревич все подробно расскажет.

— Не переживайте, Давид Рашитович, все будет в порядке, — начальник мне не нравится. Совсем не нравится. И его улыбка совсем не искренняя, а глаза слишком наглые, так и норовят залезть мне под юбку. Давид сверкает глазами, видимо заметил похабный взгляд, Артем Игоревич поспешно опускает глаза в пол. Жаловаться буду в последнюю очередь, постараюсь сама разбротаться с проблемами. Надеюсь справлюсь.



38

* * *

Прикрываю глаза и не реагирую, когда машина трогается с места. Кто сказал, что успешные, богатые люди фигней страдают, а всю работу делают обычные сотрудники, которые вряд ли ложками будут есть икру? Папа тоже пропадал на работе в конце каждого квартала и перед новым годом. Мой муж не особо отличался.

Давид трудоголик. Перфекционист. Дотошный. Наверное, поэтому его компания, его инициалы всем известны, все стремятся покупать украшения у него, зная, что там всегда качество, всегда оригинальность и неповторимость. И цены на любой кошелёк. В его магазин могут зайти и парочка студентов, решившие узаконить отношения, и парень со скромным заработком. Могут приехать столичные курвы на крутых тачках, специально прилетевшие в Сочи за побрякушками, так как в Москве личные работы Давида только в качестве выставочного экспоната, продажа идет по предзаказу. Обручальное кольцо, браслет и золотая подвеска в моих глазах приобрели астрономический ценник. У меня жизни бы не хватило, чтобы позволить себе эти украшения.

Работать в рекламном отделе намного интереснее, чем в приёмной у Давида. В течение дня я забегаю к мужу, чтобы сорвать не запланированный поцелуй, попытаться отвлечь его от глобальных дел, но увы, конец года не подразумевает лёгкость. Варя вроде показательно не лезет к мужу, компромат мне не присылает, но ее присутствие продолжает нервировать по сей день.

Давид до католического рождества впахивал на износ. Он не просил себя ждать, а я его ждала, мы вместе уходили из офиса в одиннадцатом часу вечера. Дома просто заваливались спать. Вместе. И утром все повторялось. Завтрак, дорога до работы, лифт, я выходила первая, он ехал выше. В течение дня забегала, но своих дел хватало, поэтому особо не отвлекала. Все продолжалось до этого двадцать девятого декабря. Утром тридцатого мы сейчас едем к бабушке Тамаре.

— Это было похоже на день сурка, — открываю глаза, Давид мельком бросает на меня из-под ресниц взгляд. — Неужели работа такая монотонная и скучная?

— Не всегда она скучная. Просто ты пришла к концу года, когда все нужно довести до логического итога и запланировать все на следующий год. Я ж не могу допустим с бухты-барахты выделить пятьсот тысяч на рекламу просто так, если не планируется никакого запуска новинок, или наоборот, нужно увеличить бюджет, так как заявленной суммы ничтожно мало.

— Мало, конечно. Что такое пятьсот тысяч? Пыф, ничего серьёзного. Вот пятьсот миллионов — есть где разгуляться, проанализировать контент, охват, сделать прогнозы.