Горгона с пихтовой веткой

– Вскрыла вены о пружину кровати. Не понимаю, как недоглядела охрана, но… когда в шесть пришла медсестра, Грязнова уже не дышала.

– Черт… – Тина почувствовала, как у нее потекли слезы – не от жалости к Яне, а от злого бессилия. Получалось, что она все равно переиграла ее, Тину, и действительно не понесет никакого наказания.

Начальник медчасти попрощался, Тина уронила трубку на колени и, забыв, что руки у нее в тесте, обхватила голову руками и расплакалась в голос.

Ей было жаль своих трудов, жаль людей, пострадавших от Грязновой и теперь не получивших даже морального удовлетворения. Жаль Анну, вынужденную смириться с тем, что потеряла родную сестру, получив взамен совершенно незнакомого человека, живущего отдельной жизнью, в которой Анне теперь нет места. Жаль Клавдию – деятельную, пробивную женщину, дочь истинного старовера, внезапно уверовавшую в ту ересь, что выдумывала Яна. Теперь ее удел – палата в психиатрической больнице до конца жизни. Жаль Ивана Шлыкова – безвольного, сломанного Грязновой в своих целях. Теперь ему придется отвечать как единственному организатору – ему, по сути, не сделавшему ничего. Даже Лолиту было жаль – ей тоже грозил срок, а она, как оказалось, вообще была только ширмой, как и Шлыков. Неизвестно, придет ли в себя Оксана Евсеева, хотя Покровский дал неплохой прогноз. А сколько их осталось там, в Гнилой Топи, не пожелавших уезжать с обжитого места? Что теперь будет с этими людьми, потерявшими то, во что они так верили? Столько сломанных жизней – и виновница все-таки опять ушла от ответа, только в этот раз окончательно.

В таком состоянии ее и обнаружил вернувшийся Добрыня – волосы в тесте, глаза заплаканные, нос красный от рыданий.

– Это что еще за номер? – удивленно уставился он на жену, замерев на пороге кухни.

– Она… она… понимаешь… – прорыдала Тина, и Вовчик испугался:

– Да что случилось-то, скажи нормально! – он присел на корточки возле табурета и попытался заглянуть Тине в лицо.

– Она… с собой покончила…

– Кто?!

– Грязнова… – и Тина зарыдала так горько, как будто Грязнова была ей родным человеком.

– Ах ты ж… – почесал затылок Добрыня. – Ушла-таки, Горгона чертова… Но реветь-то чего теперь? Туда и дорога, там с ней боженька разберется.

– Вова… ну что ты ерунду говоришь… никто с ней не разберется…

– Тинка, прекрати, – он обнял ее за плечи и слегка встряхнул. – Успокойся, слышишь? Ничего не поделаешь – неприятно, но ничего не исправишь. И потом ну мы-то знаем, что свято место пусто не бывает. Будет новая Грязнова, новый культ, новый толк – и как там еще они это обкладывают? Как она тебе сказала, помнишь? Кто хочет быть обманутым, того обманут? Ну вот… на наш век хватит, к сожалению.

И с этим утверждением Тина Володина не могла не согласиться.