Горгона

Янтарный воздух кажется тягучим. Пахнет хорошим табаком и ещё чем-то удивительно вкусным. Официант плывёт к нам, на подносе два высоких стакана. Он почтителен, будто мы настоящие взрослые.

— Шампань-коблер для дамы… Для вас — джин-тоник.

— Спасибо, Дима, — Америка закидывает локоть на спинку кожаного кресла.

Диме больше лет, чем нам вместе. Он учтиво кланяется и уплывает в никуда, зажав блестящий поднос под мышкой. Сквозь стекло разглядываю лёд в стакане, сочную вишню на дне. Мелкие пузырики тянутся цепочкой к поверхности и исчезают. Жёлтые огни стекают по стенам, стены тоже текут, будто плавятся. Кресла и столы покачиваются в такт музыке. Сигаретный дым вьётся затейливыми кольцами. Люди, точно в лодках, они улыбаются, должно быть они счастливы. Вдруг всё вокруг замирает. Мир на мгновенье приходит в идеальное равновесие. Радостный покой наполняет и меня. Я люблю всех и готова простить каждого. Дотянувшись губами до соломинки, я втягиваю ледяную жидкость и делаю большой глоток. Это мой четвёртый шампань-коблер.

Америка тогда казался мне отвратительно красивым и совершенно трезвым. Мы разглядывали посетителей и он по одному виду угадывал из какой страны они приехали.

— Типичный бритиш, — говорил щурясь. — Из богатых, причём.

— Да ну, инженер какой-то. Или учитель черчения. Белая рубашка, часы «Победа».

— Ну ты, конда, Кармен! Это ж «Картье». Там в головку вставлен настоящий топаз.

— Топаз? В головку? — серьёзно спросила я и захохотала.

— Ну тебя… Эти котлы пять кусков зеленью тянут. А вон, у окна, видишь сидят двое? Ага, бородатый и другой, в джинсовом батнике. Эти — бундесы, сто пудов.

— А вон тот, за стойкой сидит в белом пиджаке? Вылитый француз.

— Француз? — Америка хмыкнул, — это Лёха Нос. Утюг.

— В смысле?

— Фирму бомбит. Фарца. А рядом, вон, рыжий мартын, в ботфортах, видишь?

Через один стул от фальшивого француза сидела экзотическая красотка с африканской копной медных кудряшек. Нерусский загар и красный рот, вольная мушкетёрская рубаха в рюшках, тугие кожаные лосины и лиловые сапоги до половины бедра. Казалось, если спуститься вниз, то выйдешь не на улицу Горького, а в Булонский лес.

— Мексиканка? — наугад спросила я.

Америка молчал и ухмылялся.

— Аргентинка? Итальянка?

— Итальянка, ага, — Америка вытащил соломинку и вылил остатки жидкости в рот. — Тоня-Крокодил, лоретка валютная.

— Фига себе… Просто шлюха?

— Шлюхи на Трёх банах, — он с хрустом разгрыз ледышки. — Но фирму утюжить — дикий гимор, они все под конторой ходят. На коротком поводке. Про Лёху и Крокодила я даже и не говорю. Там багаж до Норильска упакован.

Он закурил, бросил позолоченный «ронсон» на стол.

— И Дима, и Стасик, бармен который, — все под конторой. Все стучат. У всех свои шакалы, которым они отчёты строчат. И на тебя там целая телега, листик к листику, полное собрание сочинений. И жив ты лишь до той поры, пока шакал тобой доволен.

Он глубоко затянулся, выпустил дым, неожиданно весёлым голосом сказал:

— Кстати, про итальянцев. Вот тебе настоящие «аллюры».

Шумная группа человек в пять вошла в бар. Болтая, они расселись за столом, Дима проворно принёс ещё одно кресло.

— Испанцы, — невозмутимо возразила я, прислушиваясь к разговору. — Из Барселоны. Говорят, что тут гораздо лучше климат, но русские просрали экологию, от выхлопных газов дышать нечем. Завтра едут в Питер, надеются, что там воздух почище.

Америка вытянул лицо, одобрительно покачал головой.

— Спецшкола номер сто десять, — сказала я, гордо закуривая. — С углублённым преподаванием ряда предметов на испанском языке.

После первой затяжки, я поняла, что вряд ли успею добежать до туалета и меня вырвет прямо здесь и прямо сейчас.

13

Наивность или невинность? Просто глупость? Ни первое, ни второе и даже не третье. Нам хочется видеть исток злодеяния в каком-то адском пороке, в изъяне или аномалии, а чаще всего причиной является обычная скука. К тому же мне льстило, что на меня обратили внимание люди столь необычные — дерзкие и циничные, живущие не по правилам. И щедрые — мой новый приятель, не моргнув глазом, тогда оставил в баре «Интуриста» месячную зарплату моей матери.

— Примитивное урловое кидалово отличается от интеллигентного движка примерно так же, как соло на балалайке отличается от виртуозного запила Джимми Хендрикса, — Америка безоговорочно считал Джимми величайшим музыкантом всех времён. — И деньги клиент должен отдавать тебе не просто добровольно, а с радостью. Впрочем, выманить бабки у фазана — не велика премудрость, гораздо важнее отсутствие фатальных последствий. Поэтому фазан должен быть залётным: сегодня в столице, завтра в родном Надыме. Это идеальный расклад.

Вариант второй — фазан от суфлёра. Или движок по наводке. Когда фазану и в голову не придёт идти в ментовку. Допустим, ты путана и тебя развели на косарь зелени — ты ж не станешь писать в заяве, что у тебя обманным путём забрали тысячу американских долларов. Это ж «бабочка» в чистом виде, статья восемь-восемь с эксклюзивом в виде смертной казни.