Горгона

Тут, правда, есть маленькая загвоздка. Маруха может нанять гопоту. Но это, друзья мои, профессиональный риск. Как у лётчика-испытателя или моряка-подводника. В конце концов даже педиатр может заразиться свинкой.

Америка усмехался и вся компания начинала хохотать. Смеялась и я. Мы сидели на террасе «России» с видом на вечернюю реку или на теннисных кортах в бассейне «Чайке». Или у конюшни ЦСКА, куда ребята приезжали «поскакать на лошадках». Или в «Арагви», «Узбечке» или «Центральном». Везде за меня платили и ничего не требовали взамен. В последнем, вопреки здравому смыслу, мне удалось убедить себя без особого труда. Деньги добывались легко, так же легко и тратились.

Клиенты классифицировались на «фазанов» — незатейливых и доверчивых, и «лещей» — более тёртых и подозрительных. И те и другие ловились у «Берёзок» — на Таганке и Профсоюзной, где торговали тряпками. Или в Банном переулке, там продавали аппаратуру. Что-то вроде чёрного рынка собирался на Беговой. Ну и, конечно, у центрального комиссионного, что рядом с Планетарием на Садово-Кудринской.

— Работаем бархатно! — Америка давал последние наставления. — И чтоб без несчастья!

И группа рассыпалась. Начинался процесс поиска клиента. На этом этапе каждый работал в одиночку, но при этом не терял из виду других.

Вот Котя Людковский, он светлоглаз и румян, он чуть улыбается и производит впечатление юноши рассеянного и даже наивного. Он — смазка. От его убедительности во многом зависит успех операции. Беспечно покуривая, он толкается между спекулянтами и покупателями. Прислушивается к разговорам, выбирает жертву. Останавливается на грубоватом провинциале, белобрысом, лет двадцати — индийские джинсы, батник-самострок, запах пота. Тот ищет сигареты, пять блоков «Винстона» или «Мальборо», последнюю марку он произносит «марлборо» с ударением на втором слоге.

Котя Людковский подаёт знак Дункелю и Кумцу — фазан намечен. Сам же мимоходом спрашивает у белобрысого:

— Земляк, курева стейтсового нет? Пару блоков возьму.

— Нету, — невежливо отвечает тот. — Сам ищу.

— В «Берёзе» цены должны поднять, слыхал?

— Это как? — Приезжий, разумеется ничего не слышал о вымышленном повышении цен в магазинах Внешпосылторга. — И почём будет?

— По два червонца, — доверительно сообщает Котя. — За блок.

Он уже собирается отойти, напоследок бросает:

— Надыбаешь купца, свистни. Я тут буду, неподалёку. Меня Лёня зовут.

Приезжий растерянно кивает, оказывается, и среди москвичей встречаются фартовые пацаны.

Именно тут и появляется Дункель. Внешность и повадки проходимца в данном случае не игра, а качества врождённые. В амплуа спекулянта, деляги и мерзавца он убедителен на все сто. К тому же генетический антисемитизм среднерусской провинции тоже работает на создание требуемого имиджа.

Дункель обращается не к фазану, а к Коте:

— Эй, малый! «Мальборо» возьмёшь? Длинный, сто миллиметров.

У Дункеля под мышкой туго набитый пакет с логотипом «Берёзки». Котя знает, что там пустые картонки из-под сигарет и скомканные газеты. Он сам набивал пакет сегодня утром. Тем не менее, он заинтересованно спрашивает:

— Почём отдашь?

— Пятнашка.

— Ты что? Червонец цена!

— Через неделю двадцатник будет.

Фазан не уходит, он слушает. И, разумеется, влезает в разговор.

— Мужик, а «Винстону» нету?

— Какой я тебе мужик, Вася? — вскипает Дункель. — Ты не видишь, я с клиентом говорю. Стой и молчи.

Фазан тушуется. От наглости Дункеля тушуются почти все. За исключением тех, кто сразу бьёт ему в челюсть. Но фазан не из тех, он послушен. Он стоит, молчит и ждёт. И чем дольше он ждёт, тем вожделенней становятся заграничные сигареты, и зелёный «полтинник», сложенный вчетверо и запрятанный в маленький карман индийских джинсов «Милтонс», уже не кажется столь значительной суммой как это представлялось всего полчаса назад.

Подходит Спектор. Одет он опрятно, но модно и дорого. Студент, явно отличник. Скорее всего иняз, а, может, даже и МГИМО. В руке «дипломат», на носу дымчатые очки в роговой оправе, как у журналиста Зорина. Очки Спектор спёр у своего папаши-профессора и хоть стёкла в них без диоптрий, выглядят очки на пять баллов.

— Извините… — начинает он, обращаясь к Коте — я случайно услышал, что вам нужны сигареты. У меня как раз…

Дункель перебивает его:

— Ну ты, Вальтер Скотт четыре глаза! Тебе рога посшибать или так уйдёшь?

Фазан не выдерживает:

— Мужик, ну ты кончай волну гнать…

Дункель витиевато посылает всех матом и уходит. Начинается акт второй.

— Что есть? — спрашивает Котя у Спектора.

— Родной «филиппок», мультифильтр, в пластмассовой коробке.

— С воздушным фильтром?

— Ага.

Студент достаёт из кармана початую пачку сигарет, протягивает Коте. Тот вытягивает одну, разглядывает фильтр, нюхает табак. Спрашивает:

— Точно родные?

— Такие только в Штатах делают. Не то что финская кислятина из «Берёзки». Да ты попробуй.

Он чиркает зажигалкой, Котя затягивается. Блаженно выдувает дым.

— Вирджинский табак! — заключает авторитетно. — Стопудово Вирджиния.

Молчавший до сих пор фазан робко встревает в разговор:

— А мне можно? Сигаретку?