Горгулья

Осенью, после свадьбы Александра, случился ужасный шторм. Кажется, самый страшный с тех пор, как пропал Том. По странности, он налетел в то же самое время, в воскресенье, в начале ноября, когда Вики потеряла мужа. Ревел ветер, однако ничто не могло преградить Вики путь к утесу. Честно говоря, непогожие дни ей даже больше нравились — она чувствовала себя ближе к пропавшему мужу. Вики стояла, вытянув руки, принимая всей кожей дождь и шептала имя любимого:

— Том, Том, Том, Том… — Волосы ее развевались. Она прокричала прямо в ураган: — Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя! Всегда буду любить!

Александр зачарованно и смятенно наблюдал в окно. Он воспринимал как должное этот обычай матери, ведь другой жизни не помнил, но сегодня она вела себя иначе. Обычно тихо и задумчиво смотрела вдаль, теперь же металась по берегу, точно марионетка в шторм. Александр поспешил к матери, попытался успокоить:

— Мама! Я тебе раньше никогда не мешал… Пойдем же в дом, здесь опасно!

Вики крикнула, заглушая ветер:

— Нет!

Александр попытался удержаться против ветра. Против матери.

— Сколько ни смотри, все равно!

Вики покачала головой.

— Нет, не все равно.

Александр поплотнее запахнул дождевик, натянул желтый капюшон и крикнул:

— Никто не сомневается в твоей любви!

Вики отвернулась от сына, к морю, и тихо прошептала, так тихо, что он не расслышал:

— Мне просто хочется помнить о нем…

Дождь хлестал по земле, выбивая ручьи и канавки. Почву размыло, все поплыло под ногами. Между Вики и Александром прорезалась трещина — основание утеса не выдержало двадцати двух лет стояния на том же месте. Александр лихорадочно рванулся к матери, с широкими от ужаса глазами просил взять его за руку. Вики потянулась к сыну, но в последний момент замерла. Страха больше не было, и она с улыбкой уронила протянутую руку.

— Ради Бога, мама!

Договорить Александр не смог. Выл ветер, шумел дождь, повсюду гремели громы и молнии, но никогда еще он не видел мать столь спокойной, прекрасной… Как будто она долго-долго ждала своей очереди и, наконец, дождалась. Земля под ней осела, и на глазах сына Вики исчезла за краем крошащегося обрыва.

Тело так и не нашли. А в округе говорили: «Наконец-то она встретилась с любимым своим Томом».

Глава 11

Очень странно… Наутро после истории о Вики на прикроватном столике я обнаружил крошечную лилию из стекла и никак не мог понять, откуда она здесь взялась, ведь Марианн Энгел ушла из больницы задолго до того, как я уснул. Я спрашивал у медсестер, быть может, кто-то из них оставил стеклянную лилию, но они в один голос все отрицали. Больше того, Мэдди уверяла, что и ночью никто не проходил мимо медсестринского поста у входа в отделение. Следовательно, либо сестры обманывали, либо Марианн Энгел снова прокралась ко мне под покровом темноты.

Второй вопрос, вызванный лилией из стекла, что она означает.

Почему, можете спросить вы, я вообще предполагаю в ней какой-либо смысл? Бывают вещицы, в том числе фигурки из дутого стекла, на которые просто приятно смотреть. (И надо ли напоминать, что живые цветы в ожоговом отделении были под запретом?) Тем не менее, я не сомневался: какой-то смысл в лилии есть. Чем больше времени я проводил с Марианн Энгел, тем тверже убеждался, что все вещи необъяснимым образом взаимосвязаны.

— Ну, — заметила доктор Эдвардс, — небольшая тайна — это не всегда плохо. Заставляет человека поверить в чудо.

— Только не говорите, что вы религиозны, Нэн! Кажется, я этого не переживу!

— Моя религиозность или ее отсутствие вас никак не касается. У вас своя жизнь, тот же пир вчера вечером, а у меня своя. — В голосе ее послышался оттенок ревности. Злобы? Презрения? Чего?

Люди так забавны; Нэн возмущалась ужином, который сама же и разрешила. Оппортунист по жизни, я решил, что теперь могу задать давно занимавший меня вопрос: да, конечно, в силу гиперметаболизма мне нужно потреблять необычайное количество калорий, но в чем была реальная причина данного Нэн разрешения приносить мне еду?

— Еда нужна всем, — просто ответила она.

Это, конечно, был никакой не ответ. И я спросил снова. Нэн, по обыкновению, задумалась, взвешивая плюсы и минусы честности. Мне нравились такие моменты. Как обычно, врать она не стала.

— Я разрешаю эти обеды по нескольким причинам. Во-первых, вам действительно полезно есть как можно больше. Также я делаю это ради сестер, потому что после визитов мисс Энгел вы становитесь добрее. Но главным образом я делаю это потому, что никогда еще не видела человека, острее, чем вы, нуждающегося в друге.

Должно быть, Нэн приятно было высказать это вслух. Я поинтересовался ее мнением насчет помощи Марианн Энгел в моих тренировках и в ответ получил именно такой, какого и ожидал: Нэн далеко не в восторге.

— Вы боитесь, я буду чересчур зависеть от нее, — высказался я. — А она меня бросит.

— А вас это разве не тревожит?

— Тревожит, — подтвердил я.

Раз уж Нэн решила говорить со мной откровенно, я как минимум должен был ответить тем же.