Гори

И этот мужчина за рулем «олдсмобиля», который, Малкольм слышал, теперь несся по дороге назад, к нему – несомненно, его и искал. Он видел, как этот мужчина умер. Он смотрел, как женщина, которую мужчина считал своей напарницей, застрелила его на месте.

– Я заблудился, – прошептал он. – Заблудился и не знаю, куда мне идти.

Это была молитва… но с молитвой теперь не к кому обратиться. Вот он и молился – молился никому, – чтобы этот мужчина и эта девочка избегли судьбы тех двоих. Он просил, чтобы ему дали найти того, кого он искал, – чтобы потом вернуться, а вернувшись – просил он, – дали найти способ победить и саму Митеру Тею.

Чтобы смерти наконец прекратились.

Никогда ему уже не смыть это пятно – да он и не хотел. Искупления ему не будет.

Но для других оно еще могло быть.

Малкольм подождал, пока мужчина сдастся и уедет, а потом продолжил свой путь.

В животе у нее заурчало. Нет, голода она не чувствовала, несмотря на рвоту. В кратере этой новой горы – более неспокойной, чем первая; эта рванет в самые ближайшие годы – она свернулась, застонала… бурление сместилось куда-то поглубже.

Стало быть, яйца готовы.

Как, черт возьми? Она знала, что срок уже близок, хотя беременной сделалась только вчера. Но да, кладка готова – она сама готова, нужно только найти подходящее гнездо.

А что может быть лучше, чем готовый пробудиться вулкан?

Она принялась рыть, несмотря на начавшиеся схватки. Она прорывалась сквозь снег, сквозь лед, сквозь сам камень – она делала себе пещеру. Яйца должны быть хорошо спрятаны. Нет, от погоды им ничего не сделается (мало что на свете прочнее и выносливей драконьего яйца), а вот люди могли быть опасны. Даже здесь, на такой высоте, она не могла рисковать. Схватки стали болезненными, потом захватили все тело, целиком. Кажется, она на какое-то время покинула его… а когда вернулась, в сделанной ею полости лежала дюжина дымящихся яиц, каждое – больше человеческого роста.

Обессиленная, она рухнула в снег. Рассмеялась уныло – миру внизу выпала передышка. На какое-то время он сможет расслабиться, почувствовать себя в безопасности. Разрушителю, явившемуся взять его под свою руку, тоже требовался отдых. Уже отплывая в сон, она, наконец, сложила два и два. Ускоренное исцеление, беременность и стремительные роды, отказ этого монументального тела мириться с последним остатком ее гаснущей человечности… Даже отсутствующий палец – хотя ныне это был всего лишь отсутствующий коготь.

Она всегда это подозревала, даже в долгие человеческие годы… Все эти пламенные образы у нее в голове, способность вести других за собой под знаменем Верящих, возвращать их в те благословенные времена, когда они похищали пророчества и священные предметы… хотя эти тупицы, кажется, понятия не имели, что со всем этим делать, пока она им не показала.

Все эти способности, даже драконов заставлявшие исполнять ее волю.

Было только естественно оказаться, наконец, в мире, не сумевшем вместить ее в человеческой форме. Хотя это никак не объясняло, почему провалившийся сюда же голубой дракон разгуливал теперь на своих двоих.

О нет. Откровение пришло к ней теперь, и его истина прозвенела колоколом через все ее исполинское тело, прокатилась приливом, как раньше – ощущение силы.

Она была не просто дракон.

Она была – самый первый дракон. Создательница их всех.

Их богиня. А они заключили ее в человеческое тело, чтобы ограничить ее могущество.

– Больше нет, – сказала она, и где-то глубоко внутри лавой заклокотал гнев. – Больше никогда.

Завтра… – о, завтра у этого мира будет очень насыщенный день.

День, когда пробудится его богиня.

23

– Странно, что она так и не явилась, – сказал Казимир.

На ферме Дьюхерстов настала ночь.

– Вот уж прямо проблема, – пробурчала Сара; они с Казимиром стояли на холоде и любовались снежными полями. – У нас до сих пор нет плана действий, а она тем временем косит целые города.

– Мы ее остановим, – твердо заявил Казимир.

– Понятия не имею, с чего ты так решил.

Его единственный глаз обшаривал гаснущий пейзаж. Снегопад прекратился, но мороз кусался все сильнее. Интересно, этой зиме вообще суждено закончиться?

– Пророчество гласит, что ты это сделаешь, – сказал он, помолчав. – Она так крепко в это верила, что послала убийцу ликвидировать тебя.

– Я всего-навсего девочка.

– Какая трагедия, что тебя так хорошо выучили говорить это с печалью. Я бы предпочел триумф.

– Я думала, здесь все ставки сняты. Другой мир как-никак. Здесь все по-другому.

– Ну, не настолько и по-другому.

– Ты – человек, моя мама жива, я – нет, а Джейсон меня едва знает.

– Чистая правда, но мы – все еще мы, Сара Дьюхерст. В своей сокровенной сути мы – все те же. И мы завершим начатое.

На это она не нашлась, что ответить.

– А что это за руны, которые ты писал? – спросила она вместо этого. – И куда они потом девались?

Казимир задумчиво поджал губы.

– Позволишь мне кое в чем признаться?

– О нет, – всплеснула руками Сара. – Только не какие-нибудь новые ужасы.

– Может, да, а может, и нет. Возможно, это просто то, что было всегда. И все, что когда-либо будет.