Гори, гори ясно!

– Да и так ведь все понятно! – раздраженно выпалила я. – Богатенький папочка обеспечил всем: машиной, квартирой, высокооплачиваемой должностью в своей компании. Ты же имеешь все, что только пожелаешь. И кого пожелаешь, наверное, тоже. Что, скучно стало, и решил для развлечения поиграть в Индиану Джонса?

– А ты, я так понимаю, прекрасно разбираешься в людях? Из-за того, что у тебя не сложилась личная жизнь, сделала вывод, что все мужики козлы и утешаешься в привязанности к собачонке! Да кто ты такая, чтобы судить? – взорвался Костя.

– Хватит! – прикрикнул на нас Макс. – Только ссор и ругани нам сейчас не хватает! Силы поберегите.

– А тебя вообще никто не спрашивает, – огрызнулся Костя. – Помолчал бы лучше, африканец недоделанный. Здесь темно, так что никто не видит, какой ты особенный.

Наступило молчание. Слышно было только, как Макс шумно дышит, стараясь справиться то ли с гневом, то ли со слезами.

– Макс, – осипшим голосом позвал Костя. – Прости меня. Я не хотел, честно. Нервы на пределе, вот и сорвался. Ты же знаешь, мне совершенно все равно, какого ты цвета. Я не расист. Тьфу, я что-то совсем не то говорю. Но ты же меня понимаешь?

– Понимаю, – со вздохом ответил Макс. – Ты что, думал, я не знал, что ты со мной дружить начал только потому, что это прикольно – друг чернокожий. Это же как обезьянку с собой на поводке водить. Все внимание обращают. С девушками легко знакомиться. Но я уже привык. Давно привык, с самого детства, что все на меня пялятся, а то и пальцами показывают. И вы даже не представляете, как я от этого устал. Как же хочется быть обычным, таким как все. И чтобы со мной общались просто потому, что я это я.

– Макс, ты мой самый лучший друг, именно потому, что ты – это ты, – не выдержала я. – Ты добрый, отзывчивый, веселый, общительный и искренний. С тобой я никогда не жду подвоха, обратного смысла, двойного дна. А цвет кожи, волос или глаз к твоей широкой душе и доброму сердцу никак не относятся.

– Спасибо, Катя, – от души поблагодарил он.

Костя помолчал некоторое время, потом заговорил снова.

– А ведь ты прав – я действительно начал общаться с тобой потому, что это было прикольно. Ты привносил разнообразие в мою компанию богатеньких отпрысков, считающих себя привилегированными. Но узнав тебя поближе, я понял, что ты действительно отличный парень. И раз уж меня угораздило сюда попасть, я могу радоваться только одному – что в этом кургане со мной ты, а не кто-то другой.

– Все любят Макса, – смущенно пробормотал мулат, – а Макс никого не любит.

Мы рассмеялись, а потом темнота и безысходность сделали свое дело, и мы примолкли, словно проявили бестактность, позволив себе веселиться в столь безвыходном положении. Костя еще немного помолчал, и продолжил, словно кто-то подгонял его выговориться:

– Про богатенького папочку, Катя, конечно, права. Знаете, на мое восемнадцатилетие отец подарил мне квартиру и отдал старенький служебный «Опель». А еще он сказал, что это последний раз, когда я что-то получаю просто так, и с этого момента должен содержать себя сам. И я начал работать на его фирме. Но не на «непыльной должности», а простым курьером, и это параллельно с учебой на экономическом факультете. Хотя сам я с детства мечтал поступить на исторический. Но отец всегда говорил мне, что я должен буду продолжить его дело и в свое время сменить его на посту руководителя. И занять его место я смогу не потому, что я его сын, а только если буду по-настоящему достоин этого: то есть получу профильное образование и изучу дело с самых азов, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице. К тому моменту, когда я закончил экономический факультет, я уже был руководителем среднего звена, а через пару лет достиг и высшего. Стал хорошо зарабатывать, машину смог себе позволить купить приличную. Но и о мечте не забывал. Поэтому поступил на истфак, заочно, правда. Работа оставляла мало времени на учебу, но до диплома я кое-как добрался. А тут эта история с находками и курганом. Вы себе не представляете, как я обрадовался этой возможности. А когда обнаружил отсылки к Рюрику – вообще голова кругом пошла. Я с детства грезил Шлиманом, открывшим Трою, и Картером, обнаружившим гробницу Тутанхамона. А теперь у меня появился шанс самому прикоснуться к настоящей легенде.

Костя замолчал. А я не знала, что сказать. Он не оправдывался. Он просто позволил мне заглянуть чуть глубже того суждения, которое, каюсь, было основано на поверхностных умозаключениях, сдобренных моими же предубеждениями. Вот и я оказалась ничем не лучше тех, кто судит людей по одежке, цвету кожи или марке авто. Извинения были бы неуместны, а объяснений и откровений на сегодня и так всем хватило. Фонарик тлел угольком, не давая света, поэтому я нашарила в темноте Костину руку и крепко пожала. Костя немного помедлил и пожал мою в ответ.

Со стороны Макса послышались какие-то всхлипывания. Я даже подумала, что он плачет от избытка чувств, пока не поняла, что это он так смеется, горько и саркастически.

– Макс, ты чего? – спросила я, пытаясь разглядеть его.