Гори, гори ясно!

Тем временем стадо отбывало, и пастух поспешил за ним, поминутно оглядываясь и чему-то усмехаясь. Собаки хором зевнули, косо глянули на нас, запоминая, и не спеша потрусили следом.

Палаток не было. Не было даже следа того, что на этом месте стоял лагерь. Ровная травка, местами общипанная коровами, да несколько лепешек на память.

– Давайте посмотрим на вход в курган, – предложил Макс, и мы с некоторым содроганием отправились к исходной точке наших злоключений. К нашему удивлению, склон был точно таким, как до начала раскопок – ровным и нетронутым. Мы ошарашенно озирались по сторонам.

– А машины-то тоже нет, – мрачно заметил Костя.

Мы поднялись на холм, чтобы оглядеться. Стоя на вершине злополучной горушки, я оглядывала знакомую с детства местность с чувством, что вернулась на двадцать лет назад. Передо мной лежало большое и очень даже жилое селение со множеством домов с хозяйственными постройками, огородами и разноцветными заборами. Лаяли собаки, мычали коровы, где-то ревел ребенок, противный женский голос надрывно звал какого-то Митю. На дальнем конце села выделялись большие приземистые постройки.

– Смотрите, ферма! – почему-то обрадовалась я.

– Ферма? – возмутился Костя. – Откуда она там взялась? Откуда вообще все это взялось?

– Мне все понятно, – авторитетно заявил Макс. – Подземные ходы увели нас далеко от того места, где мы вошли в курган. Вы вспомните, сколько мы там блуждали! Километров десять прошли, не меньше.

В его слова вклинился колокольный звон. Поискав глазами, я нашла среди деревьев маковку церквушки. После вступительного перезвона колокол пробил шесть раз.

– Шесть часов, – сообщила я. – Вечерняя служба началась, наверное.

– Шесть часов, – задумчиво повторил Костя. – Значит, с того момента, как мы углубились в курган, прошло около восьми часов. Действительно могли уйти далеко и выйти в районе какой-то другой деревни.

– Абсолютно идентичной Заречью? – недоверчиво спросила я. – С точно такими же горушками, рекой, лесом и дорогой? Да здесь даже колодец точно на том же месте! И ферма стоит там же, где была раньше!

– А ты на поля посмотри, – предложил Макс.

Я посмотрела. Вместо зарослей бурьяна и пальмовых рощ из борщевика вокруг простирались разработанные угодья, расчерченные линеечками зеленых всходов. Вдоль них деловито сновали фигурки людей и двигались аккуратные, как игрушечные, трактора.

– Нет, ну поглядите же, вон горка с тремя столбами! – настаивала я (правда, сама не понимала, на чем), – И наша копань, только расчищенная и с мостками. А вон, кстати, там мальчишки купаются, давайте у них спросим, как деревня называется.

И, не дожидаясь его согласия, я крикнула:

– Эй, ребята! Как эта деревня называется?

Увлеченные купанием, они услышали меня не сразу, пришлось подключиться и Косте с Максом. Поняв, что от них требуется, мальчишки не стали спешить с ответом, предварительно не рассмотрев чужаков, поэтому вылезли из воды, оделись и босиком подбежали к нам. Макс и Шарик вызвали их живейшее любопытство, и они беззастенчиво глазели, как будто мы были странствующим цирком на гастролях.

– Как ваша деревня называется, пацаны? – отвлек их от развлечения Костя.

– Митька, как наша деревня называется? – толкнул младший старшего.

– Заречье! – важно ответил тот. – Когда уже запомнишь.

Мы переглянулись.

– Я же говорила! – с победным видом повернулась я к парням. – Это Заречье! Только…

– Что «только»? – раздраженно спросил меня Костя. – Только оно подобно Фениксу полностью возродилось меньше чем за день?

Я лишь смогла беспомощно пожать плечами. Мальчишки, которые с живым интересом прислушивались к разговору, немедленно засыпали нас вопросами:

– Дядя, а вы негр, или просто грязный? А собачка почему такая маленькая? Она еще щенок, или плохо ела в детстве?

– Так ты Митя? – обратилась я к старшему. Он радостно кивнул.

– А тебя, между прочим, мать искала, – сказала я наугад.

– Мне же купаться нельзя, – спохватился пацан. – Бежим, Федька.

И они кинулись бежать, почему-то в сторону полей.

– Давайте мыслить логически, – Костя сел на траву. Мы с Максом последовали его примеру, сели и стали ждать логических Костиных мыслей. Он, однако, нас радовать своими умозаключениями не спешил, сидел, вперив взгляд в небо, как будто там бегущей строкой транслировались объяснения.

– Я думаю, мы попали в прошлое, – медленно произнес он, наконец.

– Ну да! – прыснула я.

– Предложи объяснение получше, – рассердился Костя. – Мы же выяснили, что это Заречье, так? И как же еще можно объяснить, что меньше чем за день из загнивающей деревеньки оно превратилось в процветающее село?

– Мы впали в летаргию и проснулись через сто лет, – сказала я. Просто чтобы хоть что-то сказать.

Костя презрительно фыркнул. Макс пока воздерживался от гипотез.

– Ну не могу я вот так просто в перемещения во времени поверить, – помотала я головой. – Уверена, этому есть разумное объяснение. И я намерена его получить.

Мы с Шариком встали и решительно направились в сторону деревни.

– Ты куда? – крикнул мне вслед Макс.

– Пойду, постучусь в ближайший дом и расспрошу что и как.