Гори, но не сгорай. Как пойти ва-банк, добиться успеха и наслаждаться жизнью без баланса

Вскоре после окончания школы Энн открыла для себя бег на сверхмарафонские дистанции – вид спорта, в котором забеги длятся более двадцати часов; обычный марафон на этом фоне кажется детской игрой. Тренировочные забеги (почти по 300 километров в неделю) и участие в забегах на 150 километров обеспечивали ей ни с чем не сравнимые чувства удовлетворения и самореализации. Но они всегда были мимолетными. Конечно, за свою спортивную карьеру бегунья наслаждалась ими неоднократно – и в 1985 году, когда выиграла забег на выносливость American River на дистанцию 80 километров; и в 1989-м, когда стала победительницей ультрамарафона Western States на 160 километров; и в 1994-м, когда ею были установлены рекорды на трассах Western States и Leadville Trail 100 (все это чрезвычайно трудные соревнования, в которых большинство ультрамарафонцев участвуют только один раз, не говоря уже о победе). Но Трейсон продолжала ставить перед собой все более амбициозные цели. «Мне всегда было свойственно желание узнать, на что еще я способна», – говорит она. Именно это качество сделало ее самым титулованным ультрамарафонцем за всю историю этого вида спорта и позволило преодолеть гендерные барьеры, что впоследствии вышло за пределы бега и сильно повлияло на все виды спорта, где требуется выносливость. За свою грандиозную карьеру Энн Трейсон побила более двадцати мировых рекордов, четырнадцать раз выиграла престижнейший ультрамарафон Western States и установила множество рекордов на разных дистанциях, многие из которых так до сих пор и не перекрыты.

Мы спросили великую спортсменку, которая, помимо всего прочего, еще и высокообразованный и глубокий человек, что она думает о своей врожденной «программе», о той непоседливой маленькой девочке, чьи родители вынуждены были привязывать колокольчики к ее обуви. На что она ответила: «Я часто думаю о дофамине. У меня всегда было стремление ставить перед собой грандиозные цели и достигать их; мне всегда хотелось понять, из какого теста я сделана, выкладываться на все сто, получать результат и продолжать стремиться к большему. Так было всегда. Биохимия, конечно же, не все, но, как мне кажется, это очень важный фактор»[10].

Последние научные исследования подтверждают догадку Трейсон. По данным некоторых из них, человек наследует до 40 процентов личностных характеристик. Не так давно профессор Клод Роберт Клонингер, психиатр медицинского факультета Вашингтонского университета в Сент-Луисе, разработал систему оценки наследственной части личности, называемой темпераментом. В ходе исследований он выявил связь между врожденным темпераментом и чувствительностью к определенным нейромедиаторам[11]. В частности, ученый обнаружил, что упорство – один из четырех основных показателей темперамента по Клонингеру – тесно связано с пониженной чувствительностью к дофамину. Как вы помните, дофамин вырабатывается в организме на этапе достижения целей, поэтому неудивительно, что людям с пониженной чувствительностью к нему (которым, соответственно, нужно его больше, чтобы почувствовать себя хорошо) свойственны решительность, активность и энергичность. Чем больше дофамина нужно человеку, тем усиленнее он готов бороться за порой кажущееся недостижимым вознаграждение и делать ради этого все, даже если это каким-то образом наносит ему вред. Иными словами, этот человек постоянно нуждается в очередной дозе дофамина. Хотя нам нравится думать, что такое замечательное качество, как упорство, – результат напряженного труда или правильного воспитания, это далеко не вся правда. Некоторые из нас, в том числе Энн Трейсон, рождаются с предрасположенностью к страсти. Однако верно и то, что ее биологический механизм может повлиять на каждого из нас.

Чем чаще человек повторяет какое-то действие, особенно то, которое обеспечивает позитивную отдачу, будь то золотые медали, повышение по службе или романтическое свидание, тем больше он жаждет очередной дозы дофамина. Каждый раз, когда мы делаем что-либо для достижения важной цели, в организме вырабатывается дофамин, вновь и вновь усиливая нашу активность, внимание и мотивацию. Со временем, как и в случае с приемом других вызывающих привыкание веществ, мозг становится менее чувствителен к дофамину, а это значит, что нужно получать его все больше и больше, чтобы чувствовать себя хорошо. Эта тяга раз за разом возвращает нас к занятию, запускающему высвобождение очередной, большей, дозы дофамина. И цикл ощущения острого голода, причем ненасытного, повторяется многократно. Тут стоит еще раз подчеркнуть, что этот цикл абсолютно естественный и обусловлен он эволюционным «программированием», которое подталкивает нас к зависимости от погони за желанным вознаграждением, а не от чувства, вызываемого получением результата.