Гори, но не сгорай. Как пойти ва-банк, добиться успеха и наслаждаться жизнью без баланса

Конечно, «травма» – в данном контексте понятие чрезвычайно широкое и субъективное. Скажем, смерть одного из родителей или тюремное заключение родного брата, безусловно, трактуются как травмы, но детской травмой может стать и травля в начальной школе или отказ сверстников принять в тусовку. Все, что воспринимается человеком как явно негативное и разрушительное, унижающее его «я», может в будущем «разбудить в нем зверя» и запустить страстное увлечение и драйв. «В результате пережитой драмы, – говорит Гибсон, – внутри человека поселяется голодный зверь, который отказывается успокаиваться, пока не получит “кость” и не компенсирует прошлую потерю или травму»[19].

Хотя такая травма обычно коренится в далеком прошлом, так бывает не всегда. Взять хотя бы миллиардера и магната в сфере высоких технологий Джима Кларка, который рассказывает: «Мне было тридцать восемь, когда меня уволили с работы и от меня ушла вторая жена. Я проиграл по всем фронтам. На этой почве и зародилось мое маниакальное желание чего-то достичь»[20]. Иначе говоря, искра страсти зажглась в Кларке только в середине жизни, после череды травмирующих событий. Он направил весь свой энтузиазм на новейшие технологии и вскоре произвел революцию в интернете, выпустив Netscape – первый браузер для массового рынка. Впоследствии он создал другие высокотехнологические компании и стал одним из первых миллиардеров Кремниевой долины, а Майкл Льюис посвятил ему книгу[21].

Возможно, драйв Кларка был обусловлен стремлением проявить себя, доказать себе и всем, что он чего-то стоит, но, как только Джим взялся за дело, он уже не мог остановиться – даже после того, как добился успеха. И Кларк не один такой. Хотя это не аксиома, но поистине увлеченные люди часто рассказывают о пережитых в прошлом травмах, и объясняется это не только чисто биологическими причинами, которые мы обсуждали в этой главе. Неустанное движение к цели, помимо запуска цикла зависимости от дофамина и формирования чувства неутолимой жажды, порой играет роль спасительного бегства. Как мы уже говорили, всецело отдаваясь страсти, мы резко сужаем свой мир, оттесняя на задний план внутреннюю борьбу, что позволяет нам чувствовать себя намного комфортнее и увереннее. И тогда одержимость становится убежищем. Местом, где мы можем заполнить пустоты, созданные тем, чего нам не хватает в жизни. Возможностью укрыться от шума и суеты.

Натали находила некую завершенность, наполняя себя теплом, благополучием и комфортом, в которых никто не мог ей отказать. Соблюдая дотошную, почти клиническую последовательность шагов, она попадала в мир удовлетворенности, где ей ни на кого не нужно было рассчитывать – и который никто не мог у нее отобрать[22].

В этом отрывке из книги нейробиолога Марка Льюиса рассказывается о героиновой наркоманке по имени Натали. Но с таким же успехом это могло быть и описанием многих других Натали – олимпийской пловчихи, известной художницы или писательницы, основательницы успешного стартапа или талантливого программиста. Неудивительно, что у многих великих спортсменов, художников, артистов и предпринимателей после выхода на пенсию начинаются проблемы с алкоголем и наркотиками и развивается зависимость от азартных игр. Если продуманно и целенаправленно не управлять своей страстью (эту тему мы обсудим далее), то те же самые биологические и психологические факторы, которым мы обязаны своими успехами и достижениями, могут обусловить и формирование вредных привычек и пристрастий. Страсть и зависимость – близкие родственники.