Гори жить (СИ)

Вот и теперь: я сижу перед распахнутым окном, и с крутых альпийских склонов в мой номер врывается поток холодного горного воздуха. Далеко передо мной в свете закатного солнца розовеет Маттерхорн — то ли маня, то ли угрожая мне. Через полчаса меня ждет доктор, на лечении у которого настоял мой пропавший друг. Я буду лечиться только в знак уважения к воле Джозефа Макальпина! А еще для того, чтобы предпринять последнюю попытку отыскать его — потому что не верю в бесследность его исчезновения.

И если удача не улыбнется мне, я знаю, как поступить. Готовьте свои каверзные вопросы, небесные судьи! Рано или поздно я приду к вам.

Бали. Победа равна поражению

«На знакомом острову чудо видят наяву…»

А. С. Пушкин, «Сказка о царе Салтане»

Врачебный кабинет — на удивление просторный, с широким и выступающим далеко вперед балконом — производил впечатление отельного холла, некогда роскошного, а ныне не особенно удачно стилизованного то ли под барокко, то ли под рококо. Чувствовалось, что архитектурные переделки строения совершались не раз — пока, наконец, не надоели владельцам.

Решив уступить здание дорогой швейцарской клинике, перманентно нуждающейся в расширении площадей для приема платежеспособных клиентов, они наверняка потом жалели о потере — почему-то решил Майк, присматриваясь и к кабинету, и к утопающему в закатной дымке пейзажу за окном, и к ждавшему нового пациента доктору.

Врач, моложавый, но немолодой господин в плотном белом халате с пиджачными лацканами и галстуке — щегольской бархатной бабочке с крыльями цвета тропической ночи — блистал выхоленной сединой и выглядел, словно хозяин заведения, уставший от богатой скуки и оттого возобновивший личную практику.

Даже издали Майк чувствовал исходивший от доктора флюид долгого и непоколебимого благополучия. Seppli Wei, Doktor der Psychiatrie, Psychotherapeut — гордо значилось на золоченой дверной табличке. «Как читается это Seppli? — подумал новый пациент. — Сепли? Зепли? Смешное имя для доктора».

Поколебавшись с выбором, Майк уселся в кресло, приставленное к письменному столу. Две настольные лампы, расположенные по краям затянутой в кожу поверхности и изображающие амуров, резвящихся под шелковыми абажурами, разливали теплый свет. С противоположной стороны стола восседал сам доктор, встречавший гостя сдержанной, но приветливой улыбкой.

«Быть может, следовало сразу лечь на кушетку? — подумал Майк. — Кажется, именно так принимают психиатры своих пациентов, если верить кино».

— Что привело вас ко мне? — доктор Вайс вгляделся в лежащий на столе лист бумаги, — Микаэль?

— Вообще-то Михаил, — уточнил пациент. — Но мне привычней, когда говорят Майк.

— Окей, Майк, — согласился доктор, — так что же?

«С чего начать? — подумал Майк. — Не пересказывать же всю жизнь год за годом? Но если рассказ неполон — что поймет собеседник?»

Молчание затянулось. Где-то в углу невидимый музыкант из Аранхуэса горевал по несостоявшемуся счастью, и оркестр деликатно вторил его гитаре. Сумерки за окном сгущались, окутывая фиолетовым пологом золотистые огни улочки. Небо еще светилось, но с каждой минутой розово-красный свет слабел, и облака, такие нарядные днем, превращались в серые клочковатые тени, заслоняющие звезды.

— Я много путешествую, — наконец проговорил Майк.

— Зачем? — живо поинтересовался доктор и вскинул брови, дивясь неразумности молодости.

«Как это зачем? У нас так принято», — подумалось Майку. Он стал объяснять: в Москве любой клерк, любой шнурок на ботинке хозяина два раза в год распускает узлы своего существования и устремляется на моря. Там офисный планктон раздувает жабры и расправляет плавники, чтобы уподобиться акулам и набраться мотивации для личного роста.

Кто достиг хоть чего-то, ездит за границу уже чаще, добавляя к двум каникулам — египетским и таиландским — уикенды в Праге и Хельсинки. Ну, а кто и вправду крут, тот в путешествиях почитай живет!

— Социальная дифференциация, понимаю. Приверженность туристической идее как признак принадлежности к элите общества, — пробормотал врач, будто подслушав мысли пациента в дополнение к прозвучавшим словам. — Но что влечет в поездки вас, лично вас, Микаэль?

— Ездить интересно, — едва заметно улыбнулся пациент. — Приехал, обустроился — и будто кино смотришь, только объемное, с запахами и прочими ощущениями. Причем до съемочной площадки — рукой подать. С актерами можно выпить. С актрисами — замутить. Это классно! Ну, а горы… Я альпинист. Вот только горы мне стали ненавистны.

— О, понимаю вас, — доктор направил неопределенный жест в сторону балкона, — и полностью разделяю ваше отношение…

«Ведь врет, — равнодушно отметил Майк. — Специально соглашается со мной. Типа «мы с тобой одной крови…»

И объяснил вслух: