Горячая весна 2015 года

Одной из причин этой, не слишком согласованной с командованием, операции послужил недавний подрыв наших бойцов на растяжке. В поисках лучших позиций Шмель и Бурят в сопровождении местного молодого казака прошли по земле соседнего подразделения. Видимо, укровские разведчики заметили их и поставили на тропе «Эфку». На следующий день пошли всё те же и Литейщик. Сильнее всех пострадал казачок, что шёл первым, Шмель и Литейщик тоже попали в госпиталь, причём крайний – весьма надолго. Один опытный и везучий Бурят, услышав щелчок, успел присесть и был как огурчик. Приехал Ирис разбираться, кто и какого хрена отпустил Литейщика – ранения подчинённых для командира всегда неприятны и болезненны, а тут ещё пришлось срочно готовить ему замену. Назревал скандал с жёсткими санкциями к Ирбису, старшему на позиции. Пришлось всё брать на себя – мол, это я отпустил. Ирис долго и пристально смотрел мне в глаза:

– Чтобы завтра я тебя не видел! Едешь домой!

Домой я не поехал. Зато мы здорово и надолго шуганули противника с миномётов, АГС, «Утёсов», БМП, СПГ, ПТУР и стрелкового. Соседи с удовольствием подключились. А я вытащив Шума из под ареста (за что он был благодарен), занялся сам его работой вплоть до нашего ухода в другое подразделение.

Разброд и шатание, присущие ополчению, ставили его в невыгодном свете перед регулярной армией с жёсткой дисциплиной и субординацией. Тот, кто искал приключения, – обязательно находил их, расплачиваясь порой здоровьем и даже жизнью. Но именно инициатива каждого конкретного бойца ополчения, его старание и самоотдача не за страх, а за совесть, постоянный недосып, работа через «не могу» и позволяли нам сдерживать регулярную украинскую армию с гораздо большей численностью и лучшим вооружением, с танками, артиллерией и авиацией, с незамаскированной помощью коллективного Запада. Не только сдерживать, но и бить их! Именно поэтому, чтобы оправдать свои неудачи и страх, щирые «воины света» и придумывали легенды о российском спецназе, полчищах чеченцев и конных-бронетанковых бурятах. Даже позорные договорные ротации с досмотром не могли поколебать веру «доблестных киборгов» в свои же выдумки.

Такого я и не вспомню за всю историю войн! ВСУшники следовали на смену своих уставших и притихших товарищей в Аэропорт через блокпосты ополчения, предоставляя к досмотру свои вещи, боеприпасы, продовольствие. Противники, обычно смотрящие друг на друга в прицел, стояли в своеобразных позах «гражданин – полицейский», вполне мирно беседуя. Потом эти доморощенные «киборги» меняли своих ротируемых. А после отъезда последних, «войнушка» возобновлялась с прежней силой. Эти «договорняки» и позволили украинцам держаться так долго в Аэропорту, каждый день унося жизни бойцов с обеих сторон.

У нас действительно был один бурят, правда, не конный – он своими ножками скакал по крышам, чтобы навести шороху в стане врага. Отличный охотник с чутким слухом, но перед стрельбой он цеплял на свой курносый маленький нос большие очки – возраст брал своё. Каждый делал, что мог, – каждый выкладывался на все сто! А других у нас и не было – настоящие мужики, добровольцы, чётко понимающие, что они делают, для чего и чем может обернуться их героическая инициатива.

Мы с Каюмом (нашим оператором ПТУР) и везучим Бурятом бегали по всей Промке, часто по разбитым кромкам и карнизам, в поисках новых мест для НП и пуска ракет. Поднимаясь на «Старую Палубу», которая была ещё ближе к противнику, мы стояли пять-семь минут на лестницах между этажами, в ожидании скорого прилета вражеского ПТУРа по крыше, что случалось совсем не редко – глаза повсюду. Однажды Интеллигент у пробитой в стене дыры с биноклем выискивал цели на ВЧ – видимо, блеснул окулярами. Прилетел ПТУР метра на два левее, пробил бетон и взорвался. Каким-то чудом Интеллигент отделался лишь контузией – говорит, сзади за жопу что-то приподняло и чуть наружу через дыру не вытряхнуло.

Со «Старой палубой» много рискового веселья связано – слишком уж близко она была к противнику и выделялась очень, пару раз и я там под прицельный огонь попадал. Наши парни тоже тут работали – вот и Шамай продолжал свою снайперскую дуэль. Он часами лежал на крыше или у многочисленных пробоин – высматривал. Но однажды проморгал – на «Блесне» был. С украинской стороны отработали по бойницам, Шамай бегом на «Палубу». Дальше я постараюсь сохранить его лексику:

– Забегаю на второй этаж, к своей «лёжке», а там слева пулемёт и впереди там, б… стоит америкос, б… Техас наш и второй испаньола – не помню, как его (в нашем отряде действительно были испанцы и американец), рты открыли и не на шутку собираются куда-то огонь открывать. А я, х… и свой-то язык не знаю толком! И как мне им сказать, чтобы съе… потому что мне срочно работать надо?

Я его спрашиваю, чего на «Новую палубу» не побежал? Шамай, без тени улыбки, отвечает: