Горячая земля

Дом Дружинина занесло целиком. Из-под снега торчала только дымившаяся труба, а от крыльца к дороге шел проделанный зимовщиками тоннель.

В доме было тепло и тихо. Он стоял, словно укутанный ватой.

Зимовщикам удалось наладить небольшую передвижную электростанцию. Поэтому в комнатах постоянно горел электрический свет. Жизнь шла своим чередом. В доме пахло вкусными кушаньями, которые готовил Задорожный. Звенела посуда в маленькой лаборатории: Ключников, Вера и Левченко работали там над исследованием радиоактивной руды.

В столовой, где висели сделанные Задорожным портреты зимовщиков, часто слышался смех. Люди жили спокойно, даже уютно, мало думая о грозивших им опасностях.

Из дома иначе как на лыжах нельзя было выходить. Требовалось немалое искусство, чтобы передвигаться в темноте по крутым горным склонам, засыпанным глубоким снегом. Но это не останавливало зимовщиков: они каждый день отправлялись на охоту, на шахту или в порт, где стоял закрытый брезентом и занесенный снегом глиссер.

Особенно большой любительницей ночных путешествий на лыжах оказалась Вера Петрова. Ключникову волей-неволей приходилось ее сопровождать: не мог же он допустить, чтобы сменного инженера Подземстроя растерзали белые медведи!

Вера отлично ходила на лыжах, и Ключникову трудно было угнаться за ней. Он принужден был, кряхтя и стеная, тащиться позади по ее лыжне, делавшей головокружительные петли на склонах гор.

Ключников ворчал, обвинял Веру в том, что она нарочно выбирает самую трудную дорогу, чтобы он, Ключников, чаще падал в сугробы. Он клялся и божился, что больше никогда, ни за какие коврижки не станет сопровождать эту сумасшедшую, но на следующий же день снова покорно отправлялся с Верой на очередную лыжную вылазку. Однажды Вера решила подняться в горы, чтобы посмотреть на замерзшее море.

Это было в полнолуние. На черно-синем бездонном небе мерцали и переливались бесчисленные холодные звезды.

Белая высокая цепь гор, окружавших остров, четко вырисовывалась на темном фоне неба. Она блистала и сверкала, словно под яркими лучами солнца.

Дикие скалы, сооружения в центре острова, дома покинутого города Петровска — все спало, укрытое толстым слоем снега.

Только дым, который вертикально поднимался над домом Дружинина, свидетельствовал, что здесь, на краю света, живут упорные люди и ни холоду, ни снегу, ни пурге, ни ветрам не выжить их отсюда.

Вера и Ключников забрались в отдаленное ущелье над верхней дорогой. Оно превратилось сейчас в небольшую седловину между горами: слой снега, вероятно, достигал здесь двадцати метров.

Вера, а за ней и Ключников подошли к краю ущелья. Перед ними лежало безбрежное замерзшее море. Снизу доносился шум, будто там кипела яростная битва и непрерывно стреляли тысячи тяжелых орудий. Это море дробило и крошило лед.

Лунный свет блестел, дрожал и переливался в льдинах, горевших удивительными сине-зелеными огнями.

— Ну, стоило сюда итти? — спросила Вера, оборачиваясь к Ключникову, который только что нагнал ее и, тяжело дыша, остановился рядом.

— Нет, не стоило! — сердито ответил Ключников, переводя дыхание.

— Почему же это? — удивилась Вера. — Вы видали когда-нибудь что-нибудь более красивое, чем эта ночь?

— Совершенно незачем было тащить меня сюда, только чтобы лишний раз убедиться, что я вас люблю! Должны были бы и без этого знать, — вдруг выпалил Ключников. — Тогда бы я спокойно любовался красотой полярной ночи внизу и не должен был объясняться вам в любви в тридцатиградусный мороз!

— Ключников, милый, я-то это давно знаю! — воскликнула Вера счастливым голосом. — Но вы сами тоже должны были в этом убедиться. Теперь все хорошо.

Едемте скорее обратно, дома вы мне все подробно расскажете…

Вера сделала резкий поворот и направилась вниз, к дому. Ключников помчался за ней. На этот раз он уже не отставал.

На следующий день Ключников и Вера отправились на охоту. Ключников больше не ворчал. Настроение у него было отличное.

Главным охотником был Темген. Уроки старика Рагтая пригодились: он удивлял зимовщиков ловкостью. Случаев показать свое искусство у него теперь было достаточно.

С приходом зимы на затихшем острове появилось немало всякого зверья.

Между частями турбогенераторов, которые были привезены для электрической станции, бродили белые медведи. Юркие песцы шныряли среди станков в опустевших механических цехах и разыскивали остатки пищи в безлюдных домах поселков. В пустых зданиях поселились белые полярные совы. Они поднимались и, хлопая крыльями, кружились над головами входивших зимовщиков.

Давняя мечта Щупака исполнилась: он жил на диком, пустынном острове и, выходя из дому, должен был брать с собой автомат. Но теперь он не был рад этому.

Он тосковал по шахте, грохочущей, грозной, полной тайн и опасностей, по своей волшебной форсунке, по головокружительному взлету лифтов и их стремительному падению на глубину пяти километров.

Теперь шахта стояла темная и тихая. Густые облака пара постоянно теснились над снежной горой, выросшей вокруг ее бездонного черного отверстия.