Горячая зимняя пора

Разозлившись, я укусил ее за обтянутое плотной тканью бедро. И тут у меня реально снесло крышу.

Запах здоровой раздраконенной, просто брызжущей гормонами девушки, ее яростно-испуганный визг, сильное упругое тело в руках, недавняя реально смертельная опасность, которая вбросила в мою кровь немало адреналина, – и я с превеликим трудом пришел в себя, когда девица была скручена, прижата животом к поваленному дереву, а ее штаны спущены и мой валенок придавил их к земле, а парка девушки, вместе с рубахой, задраны. Ну и отменная круглая попа, длинные ноги и прочее, прилагающееся к такой красивой девчонке, были в полной моей власти.

И несколько капель моей крови на левой ягодице Шейлы. Я вообще нехило все кровью перемазал, натекло как из кабанчика.

Поглядев на эту композицию несколько секунд и послушав приближающийся к ультразвуку визг Брауберг, я хорошенько размахнулся и от души, но так, чтобы не покалечить, приложил ей ладонью по тугой заднице. И еще и еще. Звонкие плюхи разносились по луговине, отражаясь от сосен с той стороны.

Шейла начала визжать в другой тональности. Потом стала орать всякие матерные словечки, прямо заслушаться можно.

– Мерзавец, ублюдок!!! Пусти меня, извращенец! Ай, мама! – Сейчас задница у девушки была вся в отпечатках от моей ладони.

После десятого шлепка я рывком отскочил и подобрал свою винтовку.

– Штаны надень, говорливая, а то застудишь свои прелести. – Передернув затвор и поймав патрон, я перевернул ружбай и заглянул в ствол. Нет, слава богу, снегом не забилось. Рывком дослал затвор на место заодно с очередным патроном и доснарядил винтовку. – Ты мало что дура, так еще и совершенно бесстыжая. Суешь свою задницу под нос парню.

– Маньяк хренов! – рыдая, натянула девушка белье и потом брюки. – Скотина! Ненавижу!

– Да я заметил, – хмыкнул я и, зачерпнув снега, провел им по подбородку, стирая кровь. – Ножичек где нашла, рукопашница?

Ярость и похоть прошли. А осознание того, что я едва не изнасиловал девушку, слегка пугало. Неужто я до такой степени тут оскотинился?

Шейла продолжала меня материть, бессильно сидя в снегу и размазывая слезы и сопли по лицу. А мне совершенно не хотелось подходить и предлагать платочек. Все-таки та еще стервочка, чуть меня не запорола.

– Сволочь! – еще раз всхлипнула девушка. – Мамочка. Как больно и унизительно!

– А тыкать в меня ножиком как, нормально? – Я полез в свой сидор и вытащил из кармана моток веревки. – Вставай, поворачивайся. Руки вязать буду!

– Нет!!! – Девчонка взметнулась было на ноги, но передумала и упала на колени. – Нет, не вяжи! Убей, но я не буду рабой!!!

– Ты точно дура… – Я осторожно отодвинулся от нее еще на пару шагов, на всякий случай. Эмоции от девчонки так и перли, накрывая мою хрупкую, надломленную службой и ссылкой психику. – Тебе что, жить совершенно неохота? Или у тебя инстинкт самосохранения полностью отсутствует? То сбегает, то ножом в офицера полиции тычет, то сует самое ценное под нос. Ты хоть понимаешь, что я едва тебя не изнасиловал?

– Лучше бы изнасиловал. – Девчонка зло потерла задницу, вставая. – Так хоть была бы возможность расслабиться и получить удовольствие. Но вязать себе руки я не позволю! Сдохну, сбегу, тебя загрызу, но рабой не буду!

– Чертова еврейская ирландка! – Я сунул веревку в карман рюкзака. – Попытаешься сделать глупость – еще раз выпорю!

– Не буду. Клянусь. – Шейла еще раз потерла задницу и радостно улыбнулась.

Но мне внезапно стало не до того. Я услышал скрип снега под чьими-то широкими лапами.

Поймав удачно проходящий над нами спутник (нет, маловата группировка! Вон, коптер пропустил из-за этих витков!), я уже привычно приблизил картинку и почуял, как сердце в пятки уходит.

– Лезь на дерево, быстро! Кому сказал! – Шейла попыталась что-то удивленно вякнуть, но у меня совершенно не было настроения играть в крав-магу, и я забросил ее как раз до нижних веток, примерно на три метра. Девка успела вцепиться в одну из них и сейчас материла меня сверху. – Еще выше лезь, дура!

А сам вскинул винтовку, пытаясь успокоить ходуном ходящие руки. Черт, куда же он делся? Как корова языком слизнула!

Из небольшого овражка, левее того места, где я ждал, вымахнула огромная коричневая туша и громадным прыжком сократила расстояние до десяти метров.

Грохнул выстрел, и попавшая в плечо пуля сбила медведя с шага, заставив запнуться и дав мне шанс на перезарядку. Еще выстрел, рывок рычага вперед, на себя… и в открытый затвор падает хорошая шапка снега. И клинит винтовку.

– Как говорил Конфуций, прыгай быстро – и останешься жив, – отбросив винтовку и залетая на соседнее дерево рядом с сосной Шейлы, пробурчал я. – Ох-ох, твою мать!

Ревущий разъяренный медведь ростом в холке с меня сейчас, встав на задние лапы, стал больше пяти метров ростом. А лапой достанет еще выше. Вот подо мной страшный удар лапы обломил толстую ветвь. Дерево вздрогнуло, а от медвежьего рева с него чуть иголки не осыпались, да и мы с Шейлой едва не брякнулись. Девушка, похоже, уже охрипла от постоянного, на грани возможностей, крика.