Горячее селение Амбинанитело

Я фотографирую бедняка с танреком и даю ему за это пять франков — неслыханный дар. А владельцу зверька предлагаю только один франк. Бедняк, услыхав это, заливается громким смехом, извивается, приседает, не может сдержать бешеного восторга. Другие жители деревни присоединяются к нему и тоже хохочут до упаду. И только хозяин несчастного танрека сжимает в бессильном гневе кулаки и, возмущенный, летит к старосте жаловаться.

— Это неправильно! — говорит спокойно и с достоинством Раяона. — Где же пропорция, где смысл? — И объясняет мне, что голыш — прощелыга и бродяга, а хозяин танрека — богатый и солидный человек, ему причитается соответствующая плата, он человек цивилизованный…

Плохо, что я не надел шлема и стоял с непокрытой головой на солнцепеке. Неожиданно во мне закипает бешенство, и я взрываюсь:

— Цивилизация — это прежде всего доброе сердце!..

И внезапно обрываю. Не могу говорить дальше. Я хотел прочесть нотацию двум коричневым людям, хотел их пристыдить — и не могу: пафос улетучился. Я слишком высоко забрался.

В самом деле, что-то не так. Лучше надеть шлем на голову, улыбнуться и принять неизбежный ход событий. Посмеяться над забавной карикатурой и порадоваться, что «цивилизация» в Амбинанитело приходит именно в такой форме, а не в другой, более опасной.

ПИРАТЫ И ЛЮБОВЬ

Буйная природа Амбинанитело подчинена железным законам извечной борьбы нового со старым. Ветви растений тянутся к солнцу и с безудержной силой и яростью сталкивают в тень все, что росло здесь вчера; давят, убивают, стирают в порошок. Уничтожающая мощь природы все сметает на своем пути, не щадит ничего ни в мире растений, ни в сознании людей. Давние события, которые некогда потрясали целые племена, удивительно быстро исчезают в волнах забвения.

Иногда лишь в каком-то обрывке разговора случайно, на мгновение приоткроется клочок тайны. След, затерянный поколениями в дебрях запутанных легенд и непонятных фади, внезапно, на секунду, становится реальным фактом.

Где-то на дереве вблизи моей хижины послышался голос мальгашского дрозда — дронго.

— Он — фади! — предостерегает меня Джинаривело, показывая на птицу. — Никогда не стреляй в дронго.

Оказывается, дронго некогда спас жителей долины от смерти или рабства. Своим криком он направил преследователей по ложному следу.

— Каких преследователей? Откуда они явились?

— Легенда говорит, что жили они у моря, в устье нашей реки Антанамбалана. Это были плохие люди, они постоянно совершали набеги, хватали наших предков и продавали их в рабство…

— Это были белые пираты?

— Легенда так говорит.

Еще несколько подробностей, и история ясна, след найден. Фади, связанное с милой птицей, безошибочно приводит к периоду пиратского владычества в начале XVIII века, к событиям, которые в истории захватнических войн считаются самыми удивительными.

Преступный выродок пират Плантен благодаря исключительной наглости, соединенной с какой-то кошмарной романтикой и безумным зверством, совершил незаурядные подвиги. То, чего полвека спустя не смог достигнуть Бенёвский, а только через полтора века ценой невероятных усилий и громадных людских потерь добились французы, проделал Плантен. С оружием в руках он завоевал Мадагаскар и стал его владыкой.

Это кажется сказкой из «Тысячи и одной ночи», какой-то карикатурой, повторившей на Мадагаскаре троянскую войну.

И хотя французские и, разумеется, английские летописи стыдливо замалчивают эту авантюру, достоверные описания свидетелей подтверждают удивительные приключения. Стоит напомнить о них хотя бы потому, что столица владыки-пирата находилась совсем близко от нашей долины.

Англичанин Джон Плантен родился на острове Ямайке во второй половине XVII века. Не получив никакого образования, он не умел ни читать, ни писать. Единственное, чему он научился в родительском доме, это извергать потоки отборнейшей брани. Когда ему минуло двадцать лет, он сговорился с английскими пиратами, разбойничавшими в американских водах, и присоединился к ним.

В то время Индийский океан был истинным Эльдорадо для всякого рода грабителей. Корабль, на котором плавал Плантен, отправился на восток. В обществе грубых авантюристов этот герой славился беспощадностью и жестокостью, к тому же он был удачлив и быстро поднимался к вершинам пиратского искусства. Грабя европейские и азиатские торговые суда, Плантен составил громадное состояние.

Мечтой каждого корсара было вернуться после солидного улова в родные края и провести там остаток жизни. Увы, такой счастливый конец в последнее время не всегда удавался: Восточно-Индийская компания терпела колоссальные убытки, причиняемые пиратами, и объявила им войну не только на море, но и в самой Англии. Те, кому удалось пробраться на родину контрабандой, безжалостно преследовались. К тому же английское правительство великодушно и обманчиво обещало амнистию, а когда заблудшие овечки объявлялись, их чаще всего отправляли на виселицу.