Горячее сердце, холодный расчет

Они вывалились из карусели ошалевшими, но довольными. Ритку слегка шатало, и Самуил ненавязчиво придерживал ее за талию. А тут кто-то из мальчишек, крутившихся по соседству, выпустил в небо разноцветную петарду. Ритка задрала голову, прослеживая свистящий всполох пламени, затерявшийся в кроне огромного дуба. А Самуил воспользовался моментом и требовательно ее поцеловал, словно предъявляя свои права на нее.

Боже! Боже! Боже! Вот это и было райское наслаждение. Он целовался божественно, и она хотела, чтобы этот поцелуй длился вечно. И его тоненькие усики оказались на удивление шелковистыми и приятно щекотали ее губы. В мозгу у нее все затуманилось от эмоций. Но разве счастье может длиться вечно!

— Извини, — смущенным тоном прошептал он.

— Ничего, — тихо ответила она, прокашлялась и добавила: — Мне понравилось.

— Правда? — улыбнулся он.

— Святая правда, — прижала она руку к сердцу.

А он взял эту самую руку, развернул к себе ладонью, прижал к губам. А потом сказал, что ему тоже очень понравилось. И тогда ей захотелось себя ущипнуть. А то вдруг все это ей всего лишь снится?

Ей так часто не везло с мужиками, что в счастливую звезду уже и не верилось. Были разные, но в большинстве своем никчемные. Выходить замуж ради самого факта замужества Рите не хотелось, все мечталось ей о большой и светлой любви. Да вот только Особенных Мужчин в обычных местах не встречалось, а координат их обитания она не знала. А тут на тебе — Самуил Витт! Неужто она дождалась принца?

— Знаешь, у тебя очень красивое имя. Кто тебя так назвал? — прервала она их многозначительное молчание.

— Мама, — признался он, — когда они с папой обсуждали, какое имя дать будущему ребенку, то она рассказала ему про своего деда-еврея и предложила назвать меня в честь него.

— А как тебя называют в семье уменьшительно-ласкательно?

— Дома называют меня Самоша, хоть это больше подходит для маленьких мальчиков. А я вроде бы уже вырос. Можешь называть меня Сэм, так меня зовут друзья.

— Да, действительно, Самоша тебе не подходит, — согласилась она, — только, наверное, для твоих родных ты все еще остаешься их маленьким сыном.

Они, не сговариваясь, двинулись по тропинке мимо дуба и копошившихся под ним мальчишек. И Ритка забыла о своих делах и планах на этот день. Какие могут быть дела, когда ты встретила свою судьбу?!

Между ними словно рухнул барьер, который заставлял их играть роли идеальных литературных героев. Они постепенно превращались в обычных людей. Он притягивал ее и физически, и эмоционально, как мощный магнит, и она не собиралась сопротивляться, ее девизом было: «Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделала».

Обед прошел на должном уровне. В «Розарии» действительно вкусно готовили. И находиться здесь было одно удовольствие. Хозяевам заведения хватило ума не превратить свой ресторан в клумбу роз, отрабатывая название, а со вкусом отделать интерьер, сочетая гобелены, картины, мозаику и живые цветы, чтобы ненавязчиво напомнить посетителям об основной идее ресторана.

За обедом Сэм рассказал ей о своей семье. Так, по его словам, дед-еврей был репрессирован большевиками. После войны семья его матери жила в Сталинграде, а его дед шил на дому мужские костюмы, пользовавшиеся большой популярностью. Но кому-то показалось, что он слишком хорошо устроился, и на него написали донос. После его ареста домочадцам пришлось нелегко, и его маму вместе с другими детьми отправили к тетушке на Украину. Зато фамилия пришла к нему из Прибалтики.

В небольшом прибалтийском городке Раквере его мать встретила свою единственную любовь — Урмаса Витта. Там же был зачат Сэм, но отца он никогда не видел, потому что буквально за две недели до родов Урмас поехал по делам в Литву и погиб в автокатастрофе. Мать, родив сына, уехала с ребенком в Феодосию, к родной тетке, которая растила ее в пятидесятые годы. Потом они все время кочевали — жили то у одних родственников, то у других. Школу Сэм окончил в Казани, а в институт поступил в Нижнем Новгороде. Будучи по профессии инженером, работал в Туле, Саратове, Ставрополе, а потом судьба занесла его в Краснодар.

— Так что — ты птица перелетная? — улыбнулась Марго, поднимая свой бокал. — Тогда давай выпьем за то, что нам все же удалось встретиться в этом мире.

— Я с удовольствием выпью за это, тем более что ты прочитала мои мысли — я сам хотел предложить подобный тост, — откликнулся он.

Они осторожно соприкоснулись бокалами, и раздался тихий звон, заставивший почему-то ее сердце забиться сильнее. Определенно, этот мужчина возымел над ней мистическую власть, которой ей не хотелось противостоять.

Он с большим интересом расспрашивал Ритку о ее семье, и она насочиняла целую кучу небылиц, расписав все в лучшем свете. Он слушал внимательно, живо реагируя на ее рассказ, словно ничего интереснее ему в жизни не доводилось слышать. Периодически он проводил большим пальцем по скуле, словно определяя, не слишком ли выросла борода, и от этого жеста в животе у Ритки что-то переворачивалось.