Горячие головы

— Я еще в Афгане говорил и сейчас бы не стал повторять, если бы мы в Чечне не наступили на те же грабли. Раз уж приспичило бросать в бой молодых, сначала их толком обучи и поставь бывалых офицеров. Опытный командир всегда найдет правильное решение и сумеет рассчитать силы. А то был у нас случай, когда всего неделю назад приехавший в Афган капитан бросил свою роту против четырех сотен духов. Понадеялся на превосходство нашего оружия. Как будто афганцы воевали каменными топорами. Конечно, танки и авиация многое значат. Но если говорить о стрелковом оружии, то у большинства духов были такие же «калашниковы» и очень приличные ручные пулеметы с минометами. Духи расколошматили его роту так, что ее сразу отправили на переформирование. Хороший офицер сумел бы сохранить ребят. На любой войне, прежде чем затеять бой, нужно создавать превосходство в численности и вооружении.

— Можно подумать, Комбат, что ты всегда придерживался этого правила, — заметил Подберезский.

— Понимаешь, Андрюха, у нас ведь была элитная часть. Если вспомнишь, нас часто бросали на выручку своих или захват стратегически важных точек. Когда уж тут думать о всех правилах военного искусства. Надо было выполнять задание.

— Согласен, Иваныч. Когда представлялась такая возможность, ты старался обрушиться на противника всеми силами и уничтожить его, избегая потерь.

— Верно говоришь, Андрей. Старался, хотя не всегда получалось, — заметил Рублев и неожиданно сменил тему. — Вот теперь американцы увязли в Афгане. Думали, что у них получится лучше, чем у нас. Раскатали губу. Есть такие нации, которые легче уничтожить, чем покорить. Афганцы из их числа. Они готовы воевать против любого чужеземца, даже если он приходит в их страну с красивыми лозунгами, типа мы подарим вам свободу и демократию. А у самих афганцев спросили, хотят ли они демократию? Или им дороже привычный жизненный уклад? Стоило бы для начала в этом разобраться.

— Американцам, с одной стороны, легче, а с другой труднее, — заметил Бушуев. — У них есть опора среди части афганской политической элиты. Опосредованно их союзниками является значительная часть населения. Но они вынуждены действовать исключительно по ситуации, избегать предупредительных мер. Допустим, они знают, что какая-то деревня поддерживает талибов, но у них нет доказательств. И они вынуждены делать вид, будто все нормально.

— У нас тоже чаще закрывали глаза на скрытых помощников духов. Хотя известны несколько случаев, когда офицеры устраивали маленькие афганские Хатыни. Помнишь, Иваныч, историю с Буйносовым?

Комбат помнил. Буйносов командовал ротой, входившей в состав их дивизии. На горной дороге роте устроили засаду. Духи, сделав несколько выстрелов из автоматов и гранатометов, успешно ретировались. Парочка бойцов, успевших за время службы превратиться в хороших следопытов, определила, что атаковавший их отряд численностью около десяти человек вышел из близлежащей деревни. Увидев русских солдат, духи заняли в горах удобную позицию с хорошими путями отхода и обстреляли роту. По роковой случайности одна из пуль угодила в голову старшему лейтенанту, лучшему боевому товарищу Буйносова. Тяжелая утрата наполнила душу ротного не только скорбью, но и жаждой мести. Он приказал вывести жителей деревни на площадь и устроил допрос. Буйносов был уверен, что у духов в этой деревне имелись родственники, возможно родители, жены, дети. На них ротный был готов обрушить свою месть. Но крестьяне молчали. Даже самые жестокие угрозы не заставили их говорить. И тогда Буйносов приказал солдатам открыть огонь. Свидетели расстрела потом долго мучились от кошмарных снов, хотя успели на войне повидать всякого. Больше сотни крестьян стали жертвами мести ротного.

— Если забыть о гуманизме, то в такого рода войнах лучше тактики «выжженной земли» ничего не придумано. Ну как по-другому нейтрализовать людей, которые днем мирно работают, а с наступлением темноты достают из тайника автомат и стреляют в спины солдатам? Только уничтожая потенциальных врагов, — сказал Бушуев.

— Есть другой вариант. Держать свою армию дома, готовую к отражению чужих войск, — возразил Комбат. — Думаю, ты был бы не против остаться в Москве, или сладкая американская жизнь стоила ужасов твоей афганской эпопеи?

— Сладкая она только в голливудских мыльных операх. На самом деле приходится много вкалывать, чтобы достичь нормального уровня жизни. Я ведь начинал простым рабочим, вечерами зубрил учебники, экономил каждый цент. Знаете, почему я стал дорожником?

— Пока нет.

— Не было другого бесплатного вуза. А платить за учебу я не мог. До сих пор завидую людям, которые выбрали работу по душе. Моя профессия обеспечивает лишь мои физические потребности, а не духовные.

— Красиво сказал. Видимо, накипело, — предположил Андрей.