Горячие ветры севера

- Не бойся, - очень тщательно выговаривая человеческие звуки произнес сид.- Мы не причиним тебе вреда.

Оборванец молчал, но я заметил между неплотно сцепленными пальцами любопытный глаз. Значит не безумец. Просто очень напуган. Может кто из наших? Спрятался от перворожденных, да попал под завал.

Я поравнялся с Этленом.

- Ты кто? Узнаешь меня? Ты с прииска?

Ладони убрались прочь, открывая лицо

- Молчун,.. - не то удивился, не то обрадовался найденный нами. А скорее, и то и другое одновременно.

- Кто ты? - повторил я вопрос.

- Я тебя узнал. А ты меня нет, - говоривший улыбнулся.

Где-то я эту улыбку видел... Чуть-чуть ближе факел. Круглая физиономия, превращенная грязной коркой, исполосованной дорожками пота, в диковинную маску. Нос, похожий на гриб-боровик, весь в дырочках пор...

- Желвак! Каменная крыса! Вот ты где прятался!

- Узнал!..

- Я ж тебя с весны не видел!

- Да пошли они все...

Этлен слушал нас, не убирая, впрочем, меча. Ладно, хватит болтать попусту. Пора переходить к животрепещущей теме.

- Желвак, отсюда есть выход?

Он сокрушенно покачал головой:

- Уже нет.

- Вот это? - показал на завал.

- Угу.

- Как же так?

- Там люди в лесу. На конях...

- Петельщики?

- Чего?

- Коричневые накидки с пламенем на груди.

- Да не разобрал я,.. - и вдруг опасливо покосился на сида, будто только что его заметил. - А это кто?

- Перворожденный. Ты разве не понял?

Ох, Желвак! Ох, хитрец! Любит притворяться дурачком. Только меня не проведешь.

- Они пришли мстить за Лох Белаха?

- Можно и так сказать, - сказал, как отбрил, Этлен.

- Я не виноват.

- О чем это он? - удивился телохранитель.

Не в том мы сейчас положении, чтобы предаваться воспоминаниям.

- После как-нибудь... Он был головой прииска. Тогда... Весной.

Сид кивнул.

- Так что с выходом, Желвак? - напомнил я.

Клещами из него слова тянуть что ли?

- Люди на конях... Они гнались за мной. Думал - убьют. А я - сюда. А когда за мной полезли - крепь расшатал. Вроде бы, кого-то придавил, - бывший голова самодовольно потер ладони.

- Ясно...

Этлен убрал меч. Равнодушно (как он может сохранять такое непроницаемое выражение лица?) посмотрел на завал и на Желвака.

- Пойдем обратно?

- Эй, погодите, - забеспокоился наш найденыш. - А вы-то как сюда попали?

- Как и ты, - и это была правда. - Только через другой вход.

- Так мы можем выйти?! - он аж подпрыгнул.

- Не можем. За петельщиками соскучился?

- Так вы тоже...

- А ты как думал?

- Пойдем, Эшт, - поторопил меня сид. - Нечего терять время.

Я замялся в нерешительности. Конечно, Желвак не самый лучший или благородный из людей, с какими мне довелось пообщаться в жизни, но не бросать же его вот так. А он словно догадался, подслушал мои мысли:

- Эй, не оставляйте меня, сиятельный феанн...

- Не зови меня феанном! - похоже, это обращение - единственное, что способно хоть чуток вывести Этлена из душевного равновесия.

- Прошу прощения... Я хотел сказать... Возьмите меня с собой - я вам пригожусь.

Вот хитрован. Прямо как в нянькиных сказках: не убивай меня, благородный витязь, я тебе пригожусь. Ага, сундучок с дуба достану... А вдруг правда не лишним окажется?

- Ты давно тут живешь?

- С травника.

- Воду сможешь найти.

Желвак самодовольно осклабился.

- Смогу. А как же. Я вас отведу.

Теперь дело за перворожденным. Его решение - окончательное.

- Возьмем, Этлен?

- Возьмем. Тряпье свое пусть здесь бросит. Там вшей поди...

- Э, как же так,.. - забеспокоился Желвак. - Что же я голым?..

- Хочешь с нами?

- Хочу, - он поежился, исподтишка кинув взгляд на завал.

- Тогда бросай.

Умею я быть беспощадным, когда нужно. Сам себе удивляюсь.

Поскуливая, Желвак скинул достопамятный кожушок. Прореха от удара плети Лох Белаха была заделана грубыми стежками. Отбросил одежку на груду камней и бревен. Следом полетел наполовину облезший треух. Действительно, живности в таких заводится - не меряно. Особенно, если носить все лето, не снимая, что Желвак с успехом и проделывал до нашей встречи.

- Вот так, - одобрил Этлен. - Пошли. По дороге расскажете что да как.

Мы двинулись в обратный путь. Из меня говорун, как из поморянина наездник, но Желвак балаболил без умолку. О том, как он любит перворожденных, как не сумел защитить Лох Белаха, хоть и здоровья на то не пожалел. Спасибо, что не сильно завирался.

Из его рассказа выходило: после побоища, учиненного Сотником на площади, он испугался, что и ему, как голове не самому безупречному и бескорыстному, еще добавят по шее, сверх тумаков Воробья, и убежал с прииска. Вслух произнесено не было, но я догадался, что у начальника нашего имелся изрядный запасец и харчей, и шмоток в одной из заброшенных хижин. Вот там он и прятался, пока всем было не до того. Когда морозы утихли, перетаскал потихоньку, ночами, как вор, свои пожитки сюда в старую штольню. Половину лета прожил припеваючи, а потом, еда вышла. Воровать на прииске по ночам тоже было нечего - народ едва сводил концы с концами. Желвак пробовал охотиться. Не вышло. Собирал ягоды, грибы и тем жил.

Обычная история труса и изгоя. Но было в ней и нечто интересное.