Горячий камушек

— Хорошо, — Дортмундер кивнул и вытащил из кармана смятую пачку «Кэмел». Он зажег сигарету и наклонился вперед, чтобы бросить спичку в пепельницу на столе майора. — Насчет денег, — сказал он. — Келп говорит, что будет по тридцать косых на человека.

— Да-да… Тридцать тысяч долларов.

— Неважно, сколько нас будет?

— Ну, — сказал майор, — это должно быть в разумных пределах. Мне бы не хотелось оплачивать целую армию.

— Какой же предел?

— Мистер Келп говорил о пяти членах группы.

— Ладно. Это сто пятьдесят кусков. Ну а если мы сделаем дело с меньшими штатами?

— По-прежнему тридцать тысяч долларов на человека.

Дортмундер возразил:

— Почему?

— Мне бы не хотелось, — сказал майор, — толкать вас на серьезное дело в малом числе. Поэтому — тридцать тысяч на нос независимо от того, сколько человек будет привлечено.

Дортмундер кивнул:

— Хорошо, плюс накладные расходы.

— Прошу прощения… не понял…

— Предстоит месяц, может быть, шесть недель работы, причем с плотным рабочим днем, — уточнил Дортмундер. — Нам же нужно на что-то жить.

— Вы хотите сказать, что вам нужен аванс в счет тридцати тысяч?

— Нет. Нам необходимы деньги на расходы сверх тридцати тысяч.

Майор отрицательно покачал головой.

— Нет, нет. Простите, но мы так не договаривались. Тридцать тысяч долларов каждому, и это все.

Дортмундер поднялся и раздавил сигарету в пепельнице Майора. Сигарета продолжала дымиться. Дортмундер сказал: «До встречи. Пошли, Келп» — и направился к двери.

Майор не мог поверить своим глазам. Он окликнул его:

— Вы уходите?

Дортмундер повернулся к нему от двери:

— Ага, ухожу.

— Но почему?

— Потому, что вы дешевка. И если я стану на вас работать, вы будете действовать мне на нервы. Скажем, я приду за пистолетом, а вы не дадите мне больше одной пули.

Дортмундер взялся за ручку двери.

— Подождите! — воскликнул майор.

Дортмундер подождал, держа руку на дверной ручке.

Майор прокручивал в уме статьи бюджета.

— Даю вам сто долларов в неделю на человека, — наконец сказал он.

— Двести, — возразил Дортмундер. — Никто не в состоянии прожить в Нью-Йорке на сто долларов в неделю.

— Сто пятьдесят, — сказал майор.

Дортмундер заколебался, и майор понял, что он пытается решить, стоит ли бороться за полную сумму.

Келп, который молча просидел с ними все это время, сказал:

— Это нормальная цена, Дортмундер. Какого черта, в конце концов, всего на несколько недель.

Дортмундер пожал плечами и отпустил дверную ручку.

— Ну ладно, — согласился он, вернулся к столу и сел. — Что вы можете рассказать про этот изумруд? Где камушек, как охраняется?

Дрожащая ленточка дыма поднималась от тлеющей сигареты. Эта струйка располагалась точно между Дортмундером и майором, вызывая у того ощущение косоглазия при попытке сфокусировать взгляд на лице Дортмундера. Но майор был слишком горд как для того, чтобы окончательно заглушить сигарету, так и для того, чтобы без серьезных причин повернуть голову, и поэтому он полностью прищурил один глаз перед тем, как ответить на вопрос Дортмундера:

— Мне известно лишь, что Акинзи его очень хорошо охраняет. Я попытался выяснить детали, сколько охранников и так далее, но они содержатся в строгом секрете.

— Но камень сейчас в Колизее?

— Да. Как часть выставки Акинзи.

— Ол райт. Мы отправимся туда и поглядим на него. Где нам получить наши деньги?

Майор выглядел озадаченным.

— Ваши деньги?

— Полторы сотни за эту неделю.

— А-а. — Все это происходило как бы слишком быстро. — Я позвоню вниз, в наш финансовый отдел. Вы можете заглянуть туда по дороге.

— Хорошо. — Дортмундер встал, и Келп секундой позже последовал за ним. Дортмундер, уходя, заключил:

— Я свяжусь с вами, если мне что-нибудь понадобится.

Майор ничуть в этом не сомневался.

5

— По мне, не больно-то он смотрится на полмиллиона зелененьких, — сказал Дортмундер.

— Так ведь и получается всего по тридцать тысяч, — отозвался Келп.

Изумруд, сложно ограненный камень глубокого зеленого цвета, размером чуть поменьше мяча для гольфа, покоился на маленькой белой подставке, лежавшей на куске алого атласа. Столик с редкостным камнем был заключен в стекло целиком, со всех четырех сторон и сверху. Стеклянная призма имела размеры шесть на шесть футов и семь футов в высоту. На расстоянии приблизительно пяти футов она была окружена красным бархатным шнуром на специальных стойках, образовывавшим больший квадрат — это должно было удерживать зрителей на безопасной дистанции. В каждом углу этого большого квадрата, сразу же за шнуром, стоял цветной охранник в темно-синей форме с пистолетом в кобуре. Маленькая табличка на одноногой подставке, напоминавшей музыкальный пюпитр, извещала: «ИЗУМРУД ТАЛАБВО», и далее следовала история камня, даты, имена, географические названия.

Дортмундер изучал охранников. Они выглядели скучающими, но не сонными. Он внимательно посмотрел на стекло, имевшее характерный оливковый цвет благодаря массе содержавшегося в нем металла. Пуленепробиваемое, небьющееся, гарантированное от взлома. Ребра стеклянной призмы крепились полосками хромированной стали, такой же полоской была обведена линия соприкосновения стекла с полом.