Горячий контакт

Я переключил управление на себя и на высокой скорости выполнил каскад фигур высшего пилотажа, помогая себе соплами реактивных установок. На практике проверено, даже локаторы бортовых компов карасей не выдерживали и снимали целеуказание. После этого оставалось только драпать.

Сели на аэродром. Оладьин, пришедший к месту испытания и впечатленный нашим полетом, только покачал головой. А я с интересом смотрел на своего испытуемого. Димка, весь сырой, кое-как выполз из машины и на заплетающихся ногах сделал несколько шагов. Потом не выдержал и осел на траву.

– Стыдитесь, вы же заканчиваете Новосибирские курсы, – смеясь, поддел я его и вызвал следующего.

За пару часов я прогнал через проверку всех восемнадцать. Троих пришлось списать. У двоих оказалась слабоватой реакция, а у третьего проявилось такое пограничное эмоциональное чувство как трусость. Я приказал Сидорову срочно подготовить документы, а сам отправился к Свекольникову – попрощаться и договориться о процедуре выпуска.

Через два часа, после обеда, все курсанты были подняты по тревоге и построены на плацу. Как и договорились, мы со Свекольниковым встали в ряд, а Оладьин, скомандовав курсантам команду смирно, отдал рапорт нам двоим, при чем меня, как представителя главкома, назвал первым.

После рапорта выступил генерал. Он был сух и лапидарен. За прошедшее время ораторские качества у него не улучшились и, понимая это, он был краток.

Я выступать не стал, не слышали, что ли, меня мужики. Вместо этого кивнул Оладьину. Тот скомандовал:

– Нижеследующие курсанты, – он перечислил фамилии пятнадцати, прошедших испытания и выходящих при назывании фамилии из строя, – на основании распоряжения представителя главкома приказом по Новосибирским учебным курсам объявляются досрочно закончившими цикл обучения и выпускаются с квалификацией "военный пилот" с получением звания сержант.

Осчастливленные избранники двинулись обратно в строй, пока я, изрядно ошарашенный, сумел с металлом в голосе поинтересоваться, кто их отпустил. Смущенные сержанты вернулись обратно, а я громко посоветовал Коромыслу заняться дисциплиной в Центре, если ему не удалось это сделать на курсах.

Все еще качая головой, я вызвал Шахова, Самарина и Лошкарева. Ребята напряглись. Но я объявил:

– Учитывая уровень летной подготовки, проявленный во время сегодняшних полетов, от имени главнокомандующего ВВКС РФ присваиваю вам квалификацию пилота-истребителя III класса.

Строй приглушенно зашумел. Оладьину пришлось наводить порядок, а Свекольников получил возможность заметить, что совсем недавно из стен курсов отправляли на службу в регулярную часть одного лейтенанта, который теперь сам командует и раздает чины и звания. Генерал посоветовал новоявленным сержантам брать пример с этого лейтенанта. Все конечно понимали, о ком идет речь, а я встал в горделивую позу и засунул руку в китель в позе Наполеона. Свекольников только рукой махнул, мол, как был сорванцом и хулиганом, так им и остался.

Я еще успел поболтать с ребятами, позволив им осторожно потрогать ордена и дать указания Сидорову и Возгальцеву о подготовке к полету и о возврате Нелыпину сушек. А затем задумался о вариантах возвращения. Первоначально собирался на дивизионном Ту и даже договорился с Ладыгиным, но подумал, что на ребят произведет нехорошее впечатление старая, обшарпанная машина. Подумал и вспомнил об Алаторцеве. А не посетить ли его? Все равно лететь в направлении на Астрахань, на учебные курсы военных пилотов. И отправился на сушке со спаренным управлением и вторым пилотом на аэродром Астрахань-13, где у меня были должники, начиная от стрелка сержанта и заканчивая командиром дивизии.

Алаторцев сначала обрадовался мне, радостно взревев, что наконец-то нашлась пропажа и он полностью со мной расплатится. Потом обратил внимание на так сказать качественное оформление моего мундира. Выпучил глаза на погоны, восхищенно выматерился, радуясь моей карьере, по-доброму позавидовал орденам. Ему, транспортнику, такие знаки отличия не светили по определению.

Потер ладони:

– Хоть я не ждал тебя, ты, как татарин, свалился внезапно, но кое-что найдется.

Я засмеялся и отрицательно покачал головой:

– Я действительно жду от вас возвращение долга, но не пищей, а транспортником с пилотом.

Алаторцев оторопело уставился на меня:

– Аппетиты у тебя Савельев. Как я тебе машину дам, что это, моя собственность?

Генерал был прав. Я полез в карман кителя и представил удостоверение. Алаторцев прочитал, присвистнул.

– Вон как ты взлетел – личный представитель главкома.

– Ага, – просто сказал я, – с удостоверением и электронной печатью главкома. Так что ведите меня к штабному планшетнику, напишу приказ и приложу печать. Очень машина нужна.

Генерал задумался, зачесался в умственных судорогах.

– Слушай, может завтра? У меня с машинами сегодня туговато, – признался он.

– У меня приказ, – с некоторым сожалением сказал я, – завтра мне нужно доложить об укомплектовании Учебного центра.

– Ну хоть час дашь, – взмолился Алаторцев, у которого после предъявления удостоверения полностью исчезло чувство юмора.