Горячий Май

Я укладываюсь головой на сложенные локти и закрываю глаза, подчиняясь. Май сразу же накрывает пальцами складки, массируя их по кругу, и целует шею. От поцелуев и неторопливых движений тело накачивается томлением, влажным и вязким. Май внезапно ныряет двумя пальцами в лоно, и я выгибаюсь, приподнимаю попку навстречу его пальцам. Жадно вбираю его движения, ускоряющиеся с каждой секундой, и уже постанываю, желая большего. Понимаю, что удержаться трудно будет не только Маю, но и мне.

Это какая-то пытка — плавиться под жаркими касаниями, понимая, что за границу переходить нельзя. На голове крутятся на повторе слова Мая: «Послать бы правила…»

Сейчас — да, а потом? Не хочу запутывать всё ещё больше, поэтому держусь из последних сил, кайфуя, когда влажный палец Мая нажимает на тугое колечко попки. Я возбуждена настолько, что даже не требуется время на подготовку: его палец свободно скользит, заставляя меня выгибаться и бессильно комкать простынь.

Май останавливается, тяжело дыша. Шумно сглатывает, немного нервно смеясь:

— Поневоле думаю, нет ли у Тохи камер? Может быть, смотрит и кайфует от того, что нас так ломает. Это же, блядь, настоящая ломка. А пакетик с желанной дозой — прямо передо мной.

Под закрытыми глазами пляшут яркие пятна. Я уже почти на пределе. Если Май подвигает пальцами ещё немного — сильно кончу, а пока мышцы попки и лона просто пульсируют, сжимаясь от тягучего ожидания.

— Говоришь так, как будто ты — наркоман со стажем, — выдыхаю я, стараясь лежать без движения, и не подмахивать бёдрами.

— Не баловался ничем, кроме травки, но сейчас такое ощущение, как будто плотно сижу на чём-то тяжёлом…

Май медленно вынимает палец. Всё-таки приподнимаю бёдра, желая продолжения. И через мгновение чувствую, как нежную кожу возле входа мгновенно обожгло чем-то прохладным, а потом скользнуло внутрь. Шиплю и утыкаюсь лицом в простыни.

— Неприятно? — обеспокоенно спрашивает Май.

— Нет, нормально всё. Просто немного прохладно и неожиданно.

Чувство наполненности немного непривычное, провожу рукой по ягодицам, касаясь выступающей части пробки.

— Да, давай пощупай себя, чтобы я сдох на этом самом месте! — язвительно отзывается Май и надавливает пальцами на пробку, цепляется за верхушку, медленно вытаскивая. Совсем немного и вновь толкает её внутрь.

— Прекрати, — стону, не в силах сдерживаться.

— Тогда одевайся. Нечего сверкать своей идеальной задницей и влажной киской.

Май отстраняется, садясь на самый край кровати. Я медленно переворачиваюсь на спину и пытаюсь сесть. При малейшем движении пробка задевает чувствительные точки и возбуждённое тело, не получившее разрядки, реагирует сжатием лона.

— Чёрт, Май! И как мне с этим ходить?

— Некомфортно? — оборачивается Май, жадно глядя на меня. Обводит взглядом, останавливаясь на сомкнутых бёдрах.

— Очень некомфортно, Май. Настолько, что я боюсь кончить от каждого неосторожного движения.

Прикрываю глаза, пытаясь унять возбуждение, плотно сжимая бёдра — не получается совсем.

— Запрещён только секс вдвоём? — спрашиваю и тянусь рукой к руке Мая, обхватывая за запястье.

— Секс — да…

— Тогда поцелуй меня, — прошу, глядя в глаза Мая, которые мечут молнии.

Он будто только и ждал действий от меня. Мгновенно лёг рядом, перекатившись на бок, и прижал меня к себе. Я проворно расстегнула его брюки, спустив немного, и нырнула рукой в плавки, потрогав пальчиками член. От конца до самого основания. Май дёрнулся, глухо застонав, толкнулся бёдрами в мои пальцы.

— Поцелуй? — хрипло спросил он, закрывая глаза, потому что я обхватила ствол его горячего члена и начала двигать по нему пальцами.

— Поцелуй. И прелюдия. Прелюдия — это не секс, так ведь? — шепчу, задыхаясь, потому что одной рукой Май касается разгорячённой плоти, текущей и жаждущей прикосновений, а вторую руку Май размещает на попке, надавливая на пробку.

— Да-да-да, — вторит моим словам Май, набрасываясь на мой рот.

Наши губы послушно раскрываются, мы сталкиваемся зубами, громко постанывая, плавясь от ярких ощущений на грани. Языки сплетаются и толкаются друг другу навстречу, множа приятные чувства. Это ещё не секс, но и уже не безобидные забавы. Это тонкий-тонкий канат, перекинутый над пропастью. И я, канатоходец-дилетант, ступаю по нему на трясущихся ногах, одновременно боясь упасть и желая этого.

Оргазм острый и яркий, как будто пронзило насквозь иголкой. Май кончает одновременно со мной, но всё ещё поглаживает меня, словно пытаясь успокоить. Надо вставать, приводить себя в порядок, уходить, делать хоть что-то. Но не хочется ничего. Качает на волнах удовольствия, и я едва не засыпаю, но потом вспоминаю, что Мария Львовна на сегодня записывалась в салон красоты, а отец обещал быть дома пораньше. Это мой шанс поговорить с ним открыто, развеяв ложную убеждённость в том, что я до сих пор встречаюсь с Гошей.

Глава 37