Горячий пепел. Документальная повесть. Репортажи и очерки

Вот внезапно грохнул за углом взрыв, промчались санитарные машины. Свежие дымящиеся развалины привычно огородили оранжевой ленточкой. И опять своим чередом идет жизнь — жизнь на грани смерти.

Где начало и где конец этой необъявленной войны? Не может же религиозный фанатизм так раскалять межобщинную вражду, чтобы католики и протестанты в наш век стреляли друг в друга из-за спора о том, кого почитать главой церкви — папу римского или английскую королеву?

"Северная Ирландия насчитывает примерно полтора миллиона жителей. Большинство из них — около миллиона человек — это потомки английских колонистов, поселившихся там в начале XVII века. Они традиционно являются юнионистами, то есть сторонниками сохранения унии с Великобританией. Как правило, они принадлежат к протестантской общине. Меньшинство — примерно полмиллиона человек — являются ирландцами по происхождению, католиками по вероисповеданию и чаще всего республиканцами по политическим взглядам, то есть в той или иной степени поборниками воссоединения с Ирландской Республикой".

Как много недоговорено в этой официальной исторической справке! За ее строками — восьмивековая трагедия Ирландии, которой суждено было стать первой заморской колонией Англии.

Примечательно, что начало заморским завоеваниям британской короны было положено как раз в пору пребывания на ватиканском престоле первого и единственного за всю историю англичанина — Адриана IV. Именно с его благословения Генрих II Плантагенет вторгся в 1171 году на Зеленый остров. В том, что мечи завоевателей разили католиков, папа не усматривал греха. В Западной Европе только ирландская католическая церковь была тогда независимой от Рима. Так что найти повод для кровопускания было нетрудно. По заказу Адриана IV и Генриха II угодливый богослов Гиралдус Кабренсис состряпал "Историю завоевания Ирландии", где изобразил ее жителей дикарями и язычниками, лишь притворяющимися христианами, людьми коварными, невежественными, праздными и необузданными, набожными, но суеверными. Сие писание стало на последующие века некоей индульгенцией для палачей Ирландии, создало стереотип предубеждений, нужный колонизаторам для оправдания своих преступлений.

Стереотип оказался универсальным. Он исправно служил и тем угнетателям, которые ссылались на волю папы, и тем, кто усматривал потом в любом выступлении против английского ига "длинную руку Рима".

В любой протестантской пивной (а пивные в Ольстере различаются по религиозному признаку не менее чем церкви) красуется хоругвь с всадником на белом коне. Это кумир юнионистов Вильгельм III Оранский, чья победа над приверженцами католика Якова III Стюарта в 1691 году завершила дело, начатое пятью веками ранее. Период завоевания Ирландии сменился периодом ее варварского порабощения.

В Лондоне не любят вспоминать о том, что английские работорговцы сперва поставляли живой товар плантаторам Нового Света отнюдь не из Африки, а из Ирландии. В XVII веке более ста тысяч мужчин, женщин и детей было вывезено оттуда в рабство.

Топор "карательных законов" подрубил корни ирландской экономики, разорил ее земледельцев, скотоводов и ремесленников. Крестьян лишили права владеть землей. Они могли только арендовать ее на короткий срок, не зная, когда их сгонят с участка. Городским ремесленникам было запрещено иметь более двух подмастерьев, передавать свое имущество по наследству. Несмотря на обилие удобных портов для торговли с Европой и Америкой, Ирландия была отрезана от мировых внешнеэкономических связей.

"Добрая старая Англия", которая привыкла кичиться незыблемостью гражданских прав и свобод, похваляться своей терпимостью к инакомыслию, не позволяла ирландцам говорить на родном языке, открывать школы. За голову ирландца-учителя в XVII веке выплачивали вознаграждение, как за убитого волка. "Карательные законы" были нацелены на то, чтобы обескровить страну, лишить коренное население доступа к знаниям и какой-либо профессиональной карьере.

Ирландия оказалась единственной европейской страной, население которой не росло, а сокращалось. Если, по данным первой официальной переписи 1841 года, на острове проживало свыше 8 миллионов человек, то сейчас — лишь 4,5 миллиона (три — в Ирландской Республике, полтора — в Ольстере). Другими словами, если население Англии за последние полтора столетия увеличилось вчетверо, в Ирландии оно уменьшилось почти вдвое.

В читальном зале Британского музея можно добраться до старых журналов и газет, которыми, вероятно, пользовались еще Маркс, Энгельс, Ленин, много занимавшиеся ирландской проблемой.

Если верить газетным статьям более чем вековой давности, ирландцы не только сами повинны в собственной бедности, но якобы и не тяготятся ею. "Ирландцы ненавидят наш процветающий остров. Они ненавидят наш порядок, нашу цивилизованность, нашу предприимчивость, нашу свободу, нашу религию. Этот дикий, безрассудный, праздный и суеверный народ не может питать симпатий к английскому характеру", — писал в "Тайме" 18 апреля 1836 года будущий премьер-министр Англии Бенджамин Дизраэли.