Горячий пепел. Документальная повесть. Репортажи и очерки

Авторы "Одноэтажной Америки" называли когда-то Соединенные Штаты богатырем с маленькой головой, подчеркивая, что стремительному экономическому росту там сопутствовало обеднение духовной жизни страны. Про Японию этого сказать нельзя. Бурная модернизация не принизила роли духовных ценностей в жизни японского народа. Японию точнее было бы сравнить с человеком, который чрезмерно увлекся наращиванием мускулов в ущерб сердцу, кровеносным сосудам, печени и почкам.

Японские предприниматели радели лишь о расширении производственных мощностей, но чем гуще становился лес заводских труб, тем болезненнее сказывалось отставание социальных тылов, давали о себе знать нездоровая концентрация индустрии и населения в отдельных районах, загрязнение природной среды промышленными отходами.

Японские дельцы куда щедрее, чем их западные соперники, вкладывали средства в обновление техники и технологии. Зато они были до неразумности скупы в затратах на все то, что обслуживает производство и самого труженика. Рывок индустрии к переднему краю научно-технического прогресса был совершен за счет отставания транспортной сети, коммунального хозяйства, жилищного строительства.

Наращивание производственных мощностей дошло до критического рубежа, когда новым заводам не стало хватать не только земли, воды, но даже воздуха. Ведь Япония не только густонаселенная, но и гористая страна. Если не брать в расчет непригодные для освоения крутые склоны, окажется, что на каждом квадратном километре японских равнин производится примерно в двадцать раз больше продукции, чем в США. Это сопоставление показывает, сколь остра для Японии проблема "когай", то есть загрязнения природной среды промышленными отходами.

К началу 80-х годов стало очевидным, что Япония в основном исчерпала те преимущества, на которые она опиралась в первые послевоенные десятилетия: дешевая и образованная рабочая сила; дешевое привозное сырье и топливо; доступная по сходной цене зарубежная технология, ставка на новые виды продукции для прорыва на мировые рынки.

Обострение социальных проблем, которыми в угоду росту производства слишком долго пренебрегали; повышение зарплаты до уровня западноевропейских стран; вздорожание нефти, руды — все это затормозило развитие экономики и внешней торговли Японии.

С территорией "Экспо-70", именовавшейся "городом будущего", соседствует Амагасаки. Одно из мест, которые убедительно демонстрируют отрицательные последствия перекосов, навязанных стране монополистическим капиталом. Амагасаки — это прежде всего чудовищная теснота. Это место, где земля оседает, потому что для промышленных нужд из почвы выкачано слишком много грунтовых вод. Наконец, это воздух, отравленный дымами тысяч труб, родивший новую болезнь — "астму Амагасаки".

Амагасаки — лишь одно из звеньев тихоокеанского индустриального пояса, который тянется от Токио до Кобе и дальше на юг. Здесь на площади пять тысяч квадратных километров вынуждены жить и трудиться около шестидесяти миллионов человек.

Площадь Японии не так уж мала. Это полторы Англии. Однако японская земля на пять шестых состоит из почти непригодных для освоения горных Хотя плотность населения в Японии меньше, чем в Бельгии или Голландии, теснота здесь остро ощущается потому, что половина населения страны сгрудилась на полутора процентах ее территории.

В результате Япония доныне представляет собой поразительный контраст перенаселенных равнин, где жилища и цехи теснят и без того крохотные пашни, — и просторов нетронутой земли.

Существует представление, что необжитые просторы остались лишь на Хоккайдо. Но японская целина не только там. Она всюду. Чтобы увидеть ее, достаточно лишь отклониться от цепочки перенаселенных человеческих муравейников, образующих тихоокеанский индустриальный пояс. Глазам откроются лесная глушь, пенящиеся реки, ширь альпийских лугов, вулканические озера, дремлющие среди безмолвия вековых бородатых елей. Такова северо-восточная и центральная части Хонсю, таков юг Сикоку и юг Кгосю.

Порой даже не верится, что находишься в той самой стране, где города и поселки срослись воедино, где борозды полей и огородные грядки упираются в заводские корпуса; где о тесноте напоминают даже сиденья в автобусе или кресла в кинотеатре, даже окна и двери, которые не отворяются, а раздвигаются…

Однако границы этой малознакомой нам Японии очень запутанны и извилисты. В отличие от Италии с ее четким разделением на индустриальный север и аграрный юг экономические зоны здесь как бы совмещены, перемешаны. И в подобном же близком противоречивом соседстве находятся два лица, два бедствия Японии: перенаселенность и безлюдье.

Казалось бы, бурное индустриальное развитие послевоенных десятилетий должно вести к более равномерному размещению производительных сил, к освоению необжитых мест. Однако происходит обратное. Там, где людей много, население растет быстрее всего. Там, где их мало, оно уменьшается.