Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки

— Садитесь, — сказал Слепуха. — Все равно стоим. Закуривайте.

— О, русская папироса, — обрадовался немец. — Данке шон.

За четыре года, проведенные в плену, немец выучился говорить по-русски. Он рассказал, что больше трех лет работал на восстановлении разрушенного Смоленска, а полгода назад их привезли на Волго-Дон.

— Где же вас взяли в плен? — спросил Иван.

— Это было в Польше, — живо отозвался немец, — в январе сорок пятого года. Я служил в артиллерии, и мы тогда все время отступали. Русский танк внезапно налетел на колонну, раздавил все пушки, я спрятался в кювете, а потом вышел на дорогу, увидел русских автоматчиков и поднял руки. Я давно уже собирался сдаться, когда понял, что мы проиграли войну.

Слепуха с интересом слушал рассказ бывшего немецкого артиллериста. Немец согрелся и стал словоохотливым.

— Когда гляжу на ваш экскаватор, я всегда вспоминаю тот русский танк. Его гусеницы прошли в двух метрах от меня. Это было ужасно. Бр-р, — немец поежился.

— Я тоже был на войне, — заметил Слепуха.

— Вы можете сказать мне — кем воевали?

— Танкистом! — Слепуха увидел, как в глазах немца внезапно вспыхнул страх, и с удивлением почувствовал, что не испытывает к немцу ничего, кроме сострадания.

Он засмеялся:

— Пожалуйста, еще папиросу. Ведь сейчас мы не воюем и можем мирно сидеть и курить.

— Нет, нет, мы никогда не должны воевать. Это ужасно. Мы должны жить в мире.

Спустя две недели снова зашел к Слепухе, чтобы проститься.

— Я еду в Дрезден, в демократическую зону. Мы будем строить новую Германию, — немец был взволнован и суетлив. — Я был в партии Гитлера, но теперь не хочу. Я механик, я хочу работать мирно. Вы много строите, мы тоже будем строить. Воевать — нет.

— Ну, что же, — сказал Слепуха, — я согласен. Желаю вам счастливого пути.

«Уралец» продолжал копать канал. Осень была дождливая, да и участок оказался трудным. Грунтовые воды обильно насыщали глину и не уходили вглубь, а вдруг прорывались на поверхность в самых неожиданных местах. Экскаватор работал на настилах, медленно продвигаясь к первому шлюзу. Однажды Слепуха выкопал череп мамонта, который увезли в музей. В другой раз «Уралец» неожиданно провалился на сухом, казалось бы, месте — то была подпочвенная воронка.

Гусеницы беспомощно буксовали и погружались все глубже. Слепуха выключил все моторы и пошел в поселок, чтобы позвонить Зенкевичу. Перед уходом он строго-настрого приказал Селиверстову:

— Рычаги не трогай.

Через час Слепуха подошел к забою и схватился за голову. Экскаватор сидел в воронке по самый кузов. Слепуха посмотрел на Ивана и все понял. Тот хотел показать высший класс и решил вытащить экскаватор, пока нет Слепухи. Иван дал задний ход и залез еще глубже.

Слепуха живо представил себе, как его запишут теперь в аварийщики, начнут прорабатывать на всех оперативках, а то, чего доброго, и с экскаватора погонят.

Селиверстов стоял перед Слепухой и от стыда готов был провалиться сквозь землю вместе с экскаватором.

— Эх ты, — только и сказал Слепуха. — Провалил машину.

— История на две недели, — заявил один из приехавших инженеров. Шутка сказать — вытащить сто шестьдесят тонн! Потребуется не менее пяти тракторов.

Слепуха с горечью смотрел на осевшую набок машину. Еще час назад она была послушной и сильной, а теперь ковш неуклюже уткнулся в глину: казалось, «Уралец» присел на колени.

И вдруг его осенило. Машина-то цела, в ней таится огромная мощь, куда больше, чем в пяти тракторах. Пусть же экскаватор вытащит себя сам!

— Иван, беги за шпалами. Да побольше тащи.

Иван помчался стрелой.

Слепуха уложил перед машиной прочный двойной настил из шпал и сел за рычаги.

— Отходи прочь!

Он положил ковш на шпалы, включил мотор напора. Со страшной силой ковш уперся в настил. Затрещали вдавливаемые в землю шпалы. «Уралец» словно встал на дыбы. Гусеницы с хлюпаньем вылезли из ямы, грязь текла с них ручьями. Слепуха включил скорость, и экскаватор медленно выбрался на настил.

Приехавший к вечеру Зенкевич с удивлением увидел, что Слепуха сидит за рычагами и «дает кубы».

— Зачем же ты меня вызвал из Калача? Все же в порядке.

— Была небольшая заминка. Сами управились.

После окончания смены Слепуха повел разъяснительную работу с Иваном:

— Думаю, тебе сегодня будет полезнее дома посидеть, почитать Белинского или Герцена. Может быть, найдешь там, как надо старших уважать. Присуждаю тебе наказание — три смены сидеть дома.

— Так вы меня не прогоните? — обрадовался Иван.

— Посмотрим, — сказал Слепуха.

Весной 1950 года экскаватор № 186 перебрался на третий шлюз и начал копать котлован глубиной в пятнадцать метров. Почти два месяца работа шла хорошо, а в июне случилось непредвиденное.

«Уралец» опускался по настилам все ниже. Вот уже не видно с поверхности и стрелы с красными блоками на конце. Высокая стена, испещренная следами зубьев, поднималась перед машиной. МАЗы съезжали вниз к «Уральцу» и, забрав землю, тяжело взбирались на гору. Насосы день и ночь откачивали из котлована грунтовые воды.