Горячо (СИ)

Тряхнув головой, прогоняю пошлые мысли усилием воли. Быстро домываюсь и, завернувшись в халат, возвращаюсь в спальню. Время летит к обеду - за окном слепящее зимнее солнце, отражающееся от белоснежного снега. Кружу по комнате, одеваясь. Хотя с гардеробом у меня явные проблемы. Бюстик, трусы, стеклянные стриптизерские босоножки и кожаные штаны с не застегивающейся на заднице сломанной молнией. Кофта моя осталась у Анжелы, ботинки тоже. Одна шуба висит на вешалке в гардеробе на входе. Если не встречу старшую эскортницу и не заберу у неё одежду - придётся ехать прямо так - в шубе на голое тело, расстегнутых штанах и босоножках. Класс.

Впрочем, плевать. Лишь бы уже сбежать отсюда. Время идёт, и тревожное предчувствие всё настойчивей звенит внутри с каждой утекающей минутой.

Вспоминаю про прослушку, оставленную в кабинете Жиренко и холодею от вспыхнувшего предположения. А вдруг сейчас найдут?!

Переполох начнется…По камерам будут смотреть, кто ходил туда…

Быстрей бы уехать отсюда, а!

Прыгаю по комнате, с трудом натягивая на себя штаны. На последней стадии приходится лечь на кровать - бёдра никак не хотят втискиваться в эту пыточную одежду обратно. Вся взмокшая, выдыхаю, когда задница наконец пакуются в черные брюки. Молния игриво расползается под поясницей, являя миру мои черные трусы. Ну и ладно…

Не зная, чем ещё себя занять, снова беру томик Донцовой и, зарывшись в одеяло, невидящим расфокусированным взглядом пытаюсь что-то читать. Ничего не усваиваю, чутко прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Жду, что в любую минуту войдёт охранник и скажет, что мне можно идти.

Жду…Жду…

И вздрагиваю всем телом, подпрыгивая на кровати, когда слышу какой-то приглушенный грохот внизу. Резкие окрики долетают пугающим звуком даже сюда, ко мне в комнату. За дверью начинается переполох, матерятся охранники, топот. Бегут куда-то. Внизу так и грохочет. Похоже на выстрел. У меня сердце в пятки уходит. Пульс частит. Не успевая подумать и движимая инстинктом, подлетаю к двери. Приоткрываю.

В коридоре пусто. Никого.

Заозиравшись, выхожу из комнаты, поправив халат. По стеночке медленно продвигаюсь к лестнице,ориентируясь на шум внизу и готовая в любой момент рвануть обратно в комнату. Сердце грохочет.

Что там происходит?

Перед поворотом делаю глубокий вдох, набираясь смелости, чтобы выглянуть.

И всё равно, чуть в обморок не падаю, когда оказываюсь лицом к лицу с огромным мужиком с автоматом и в балаклаве. Язык куда-то в горло западает, шокировано хриплю, наблюдая, как он словно в замедленной съемке, делает ко мне шаг, улыбаясь в прорези шапки.

- О, ещё одна, - хмыкает, кивнув товарищу, появившемуся за его спиной, - Давай, шлюшка, вниз, к остальным. Борт, отведи.

- Ага, - кивает второй, - Шагай, красотка, - насмешливо, почти беззлобно, но ощутимый толчок в спину, от которого я чуть кубарем не лечу с лестницы, смазывает ощущение добродушного парня.

- Что здесь происходит? - озираюсь на мужика в форме, пока направляемся в холл.

Молчит. Но я и так быстро соображаю, оправившись от первого. почти животного испуга.

Нашивки, форма, балаклавы, оружие…

Кажется, за Жиренко пришли без всяких наших расследований.Облегчение накатывает волной. Как и лёгкое разочарование, что сенсации уже не будет.

- Знаете, я журналист, - решаю сообщить ведущему меня мужику.

- Хочешь попользоваться моим микрофоном? - ржет в ответ, ни капли не впечатлившись.

- Я серьезно! - возмущаюсь и чуть торможу, за что тут же получаю ещё один тычок в спину.

- Слушай, мне по хрен. Начальству расскажешь.

Сворачиваем в холл. Тут толпа. Спецназ, менты, в штатском. Прислуга, охрана Жиренко на полу с заведенными за голову руками. Девочки охраняемой, сверкающей телами и стразами стайкой жмутся в углу в у окна. испуганными не выглядят - мило перешучиваются с мужиками в балаклавах.

- Подружки твои, присоединяйся, - хмыкает мой конвоир, снова подталкивая в спину в их сторону.

- Я же сказала, что журналистка, - торможу.

Раздраженно чешет шапку на затылке, устало сверкнув на меня глазами в прорезях. Обводит взглядом людей вокруг и, перехватив меня под локоть, тащит к мужчинам, стоящим около лестницы на цокольный этаж. Оттуда гуськом выводят мужчин в наручниках. Одного узнаю. Кажется, это Кальтин…Сердце как-то странно болезненно сжимается. А Керефов? Получается, тоже повязали. Это идиотизм, но мне его жаль.

- Иван Григорьевич! - орёт мой провожатый, подводя к лестнице ближе, - Эта говорит, что журналистка. Желает пообщаться.

Один из мужчин, невысокий и будто весь квадратный лысый дядька в ментовской форме, упирается в меня въедливым взглядом.

А вместе с ним ко мне оборачивается стоящий рядом…

Сглатываю мгновенно застрявший в горле сухой ком.

Тимур.

30. Марина

30. Марина

Если я до смерти перепугалась в первую секунду, наткнувшись несколько минут назад на мужиков в балаклавах, то сейчас буквально каменею, впадаю в ступор.

Потому что я не понимаю ничего!