Горянка

* * *

Готов уже ногу был в стремя
Продеть уезжавший Али.
Но в саклю его в это время
Толпою соседи вошли.

Он глянул спокойно в глаза им,
Хоть сразу, как вспышку грозы,
Кинжал свой заметил хозяин
В руках у парторга Исы.

Небрежно к земле рукояткой
Держал неспроста его тот.
Что будет беседа несладкой,
Взял сразу хозяин в расчет.

Сказал он Исе:
                      «Наставленья
Пришел мне читать? Не тяни!
А также учти, что правленье
Не платит за них трудодни».

«Тебя я поздравить по-свойски
Явился сюда не один.
Адат защищал ты геройски,
Ну, прямо второй Ражбадин».

Лицо у Али побелело:
«Оставь-ка ты шутки свои!
Не суйся в семейное дело,
Хозяин один у семьи.

Папаху, что куплена мною,
Носить как угодно могу:
Хочу — в башлыке за спиною,
Хочу — за ремнем на боку.

Моя! И могу даже с кручи
Я бросить ее в водопад».
«Про голову вспомнил бы лучше»,
Подумала тут Хадижат.

«А если о подвигах честно
Ты хочешь, парторг, говорить,
То было бы очень полезно
Иную газету открыть».

И, выдвинув ящик дубовый,
В комоде газету нашел
И с гордостью, злой и суровой,
Ее положил он на стол.

А в этой центральной газете,
Что вновь развернулась, шурша,
Пред целой страной на портрете
Стоял он, ягненка держа,

«Пусть даже фотограф московский
Тебя бы с верблюдом заснял,
Не можешь ты власти отцовской
Превысить, а ты превышал,

И не оправдает газета
Поступок твой! — крикнул Иса. —
Махач на нас смотрит с портрета,
Глянь лучше ты сыну в глаза!»

«Оставь…» И, осекшись на слове,
Почувствовал в горле комок,
Папаху надвинув на брови,
Хозяин шагнул за порог.

Не молод, но ловок на зависть,
Вскочил он в седло у крыльца
И в горы, слегка пригибаясь,
Галопом погнал жеребца.

И вскоре, как в облачко канув,
Он скрылся за речкой вдали,
Я с грустью, вослед ему глянув,
Подумал: «Глупец ты, Али».

* * *