Горящая земля

– Этельреду нравится, когда я ее ношу. Он заказал ее для меня во Франкии.

– Серебряные звенья? – спросил я. – Их можно проткнуть даже сучком!

– Вряд ли муж мечтал, чтобы я сражалась, – сухо проговорила Этельфлэд, – он просто желает мною щеголять.

Я подумал, что это можно понять. Этельфлэд красивая женщина, по крайней мере когда ее красота не затуманивалась несчастьем. Ясноглазая, с чистой кожей, пухлыми губами и золотыми волосами. Она была умной, как и ее отец, куда умнее мужа, но ее отдали за Этельреда по единственной причине: чтобы мерсийские земли объединились с Уэссексом Альфреда. В этом смысле, хоть и ни в каком другом, брак оказался успешным.

– Расскажи про Алдхельма, – попросил я.

– Ты его уже знаешь.

– Знаю, что не нравлюсь ему, – беззаботно отозвался я.

– А кому ты нравишься? – с ухмылкой спросила Этельфлэд.

Она придержала лошадь, оказавшуюся слишком близко к ползущей повозке. Поверх перчаток из мягкой кожи козленка Этельфлэд носила шесть ярких золотых браслетов с редкими драгоценными камнями.

– Алдхельм, – негромко проговорила она, – дает советы моему мужу, и он убедил Этельреда в двух вещах. Первая – что Мерсии нужен король.

– Твой отец этого не допустит.

Альфред предпочитал, чтобы Мерсия искала королевскую власть в Уэссексе.

– Мой отец не будет жить вечно. А во-вторых, Алдхельм убедил Этельреда, что королю нужен наследник.

Она увидела мою гримасу и засмеялась:

– Только не я! С меня довольно Эльфинн!

Этельфлэд содрогнулась:

– Я никогда еще не испытывала такой боли. Кроме того, мой дорогой муж презирает Уэссекс. Он презирает свою зависимость от Уэссекса. Ненавидит руку, которая его кормит. Нет, он хотел бы иметь наследника от какой-нибудь милой мерсийской девушки.

– Ты имеешь в виду…

– О, он меня не убьет, – бодро перебила она. – Но захочет со мной развестись.

– Твой отец никогда этого не допустит!

– Допустит, если меня уличат в супружеской неверности, – отозвалась Этельфлэд удивительно ровным тоном.

Я уставился на нее, не совсем веря своим ушам. Она увидела мою недоверчивость и встретила ее издевательской улыбкой:

– Что ж, ты ведь спросил меня об Алдхельме.

– Этельред хочет, чтобы ты…

– Да, – подтвердила Этельфлэд. – А потом он обречет меня на монастырь и забудет о моем существовании.

– И Алдхельм одобряет эту затею?

– Конечно одобряет, еще как! – Этельфлэд улыбнулась, как будто я задал глупый вопрос. – К счастью, у меня есть слуги из восточных саксов, которые защищают меня, но что будет после того, как отец умрет? – Она пожала плечами.

– Ты рассказала отцу?

– Да, только вряд ли он поверил. Но, само собой, отец верит в силу молитвы, поэтому послал мне гребень, принадлежавший святой Мильбурге, и со словами, что гребень придаст мне сил.

– Почему он не верит тебе?

– Думает, что я склонна к дурным фантазиям. А еще считает Этельреда очень преданным. И моя мать, конечно, обожает Этельреда.

– Так и есть, – мрачно проговорил я.

Жена Альфреда Эльсвит была озлобленным созданием и, как и Этельред, родом из Мерсии.

– Ты можешь попробовать пустить в ход яд, – предложил я. – Я знаю женщину в Лундене, которая готовит ужасные яды.

– Утред! – пожурила она меня.

Но прежде чем Этельфлэд успела сказать еще что-то, из арьергарда галопом прискакал один из людей Финана; копыта его лошади взметали облака земли, вырванной из луга у дороги.

– Господин! – закричал он. – Пора поторопиться!

– Осферт! – окликнул я, и наш ложный король со счастливым видом метнулся с повозки и запрыгнул в седло.

Он швырнул бронзовый обруч в телегу и натянул шлем.

– Брось ее! – крикнул я вознице. – Скати в канаву!

Возница ухитрился сделать так, что два колеса повозки оказались в канаве, так мы и оставили тяжелый экипаж – опрокинутым, со все еще впряженными в него лошадьми.

Финан и наш арьергард с громким стуком копыт неслись по дороге, а мы помчались перед ними к небольшому лесу, где я подождал, пока Финан нас не догонит. Сразу же после того, как он нас догнал, показались первые датчане. Они нещадно погоняли лошадей, но я рассчитывал, что брошенная повозка с бросающимися в глаза украшениями задержит их на несколько мгновений. Так и случилось – первые преследователи закрутились вокруг экипажа, а мы свернули в сторону.

– Это будто скачки, – сказал мне Финан.

– И наши лошади быстрее, – согласился я.

Наверное, так и было. Датчане сидели на конях, которых смогли захватить их мародерствующие отряды, в то время как мы ехали на лучших верховых скакунах Уэссекса. Я бросил последний взгляд на спешившихся врагов – те лезли в повозку, – потом ринулся дальше вглубь леса.

– Сколько их там? – крикнул я Финану.

– Несколько сотен, – ухмыляясь, отозвался он.

Значит, рассудил я, все воины войска Харальда, способные оседлать лошадь, присоединились к погоне. Харальд испытывал экстаз победителя. Его люди разграбили весь Восточный Уэссекс, а теперь он не сомневался, что прогнал армию Альфреда из Эскенгама, открыв, таким образом, датчанам путь к разграблению всего центра страны.