Горящие огни

Как и в мемуарах Беллы, часы у автора иллюстраций зачастую принимают человеческий облик, в одном из рисунков они уподобляются, например, в соответствии с надписью на футляре, французскому королю. На многих листах показан переполненный самыми разными часами магазин Розенфельдов (замечательно, что ко всем своим духовным соответствиям Шагалу Белла оказалась еще и дочерью коммерсанта, успешно торговавшего не только ювелирными украшениями, но и часами). На одном из листов мать держит в руках часы с брелоком, подарок для новобрачных, в то время как родственники совещаются по поводу цены. Серьезность их размышлений заставляет предположить, что речь идет не столько о стоимости часов, сколько о цене Времени.

Для Шагала время — не Хронос, пожирающий своих детей, а источник столь важного для художника многообразия форм, рождающий полновесные, как яблоки, плоды Бытия. Подобный образ возникает в рисунке, на котором стенные часы с человеческим лицом держат рукой шар маятника, в то время как кисть другой руки, принадлежащей человеку, протягивает навстречу часам яблоко. Но время, связанное с человеческой жизнью, лишь оборотная сторона атрибута Божества Вечности. Этой теме посвящен рисунок, на котором Белла читает, уютно устроившись внутри часов, парящих над городом. Подобные мотивы появились в искусстве Шагала еще в 30-е годы, они отражали главную, в его представлении, оппозицию Бытия и его собственное стремление «сидеть в своем углу» и одновременно приобщаться к большому миру, быть «у времени в плену» и выходить за его пределы.

Собственно, в этом суть описанных в книге религиозных праздников, их огни зажигаются и гаснут, но символизируют веру в иной, негасимый, свет. Его отблеск падает и на совместное творение Беллы и Марка Шагала, на все его словесные и графические образы.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Пятикнижие Моисеево, или Тора. Брейшит. М., 1991, с. 51. Цитата из Книги Бытия приведена по этому же изданию.

2. Семья Беллы жила по соседству с самым большим своим магазином, в одном из наиболее известных домов Витебска. Он располагался в центре города, на правом берегу Витьбы, напротив ратуши и костела св. Антония, и принадлежал купцу Бейнусу Витенбергу. Помимо Розенфельдов, среди арендаторов был владелец гостиницы «Брози», давшей название всему дому. Как пишет современная исследовательница, «здесь же находились магазин Яхнина по продаже канцелярских принадлежностей, а также холстов, кистей и красок для художников, мебельный магазин Шехтера, кондитерская Жан-Альбер (ее вывеску можно прочесть на рисунке Шагала. — Н. А.), а также фотографическое ателье Маковского. Место было всегда людное, бойкое, а если учесть, что при магазине Яхнина работала скоропечатня, а владелец гостиницы заманивал своих клиентов кегельбаном, бильярдными комнатами и рестораном с русской и французской кухней, то, возможно, и чрезмерно шумное. Однако обитатели дома Витенберга в конце концов привыкали к такому образу жизни и волей-неволей вносили в него свою лепту. Розенфельды, например, держали во дворе дома корову» (Людмила Хмельницкая. Штрихи к портрету. «Мишпоха». Витебск, 1998, ь 4, с. 31–32).

Л. Хмельницкая (директор Дома-музея Марка Шагала в Витебске), опираясь на архивные изыскания, прослеживает также историю Розенфельдов в XIX и начале XX века, начиная с первою упоминания этой фамилии в архивных документах (1832).

В том же номере журнала «Мишпоха» опубликована статья известного витебского краеведа Аркадия Подлипского «Белла из семьи Розенфельдов», в которой подробно рассказано об отце и матери жены Шагала и приведены собранные в результате многолетних изысканий сведения о судьбах членов семейства, о которых идет речь или просто упоминается в ее книге. Приводим краткое резюме этой статьи.

Отец писательницы, Шмуль-Неух (или Ноах) Розенфельд (1863–1923), был сыном Ицхака Розенфельда, о котором Шагал в «Моей жизни» писал, что он «только и знал, что молиться с утра до ночи», швырял в печку все написанное по-русски и призывал всех евреев идти в хедер или в раввины. Шмуль-Неух унаследовал религиозность отца, был ревностным хасидом, почитателем главы витебских хасидов ребе Шнеура Залмана. Окончив в 16 лет йешиву, среднюю религиозную школу, стал видным талмудистом и в течение ряда лет исполнял обязанности старшины Талмуд-Торы, бесплатной религиозной школы для мальчиков. В 1877 или 1878 году он женился на Фриде Боруховне Левьянт (1863–1943), дочери богатого торговца, который организовал торговое дело Розенфельдов. Его фактическим руководителем всегда была Фрида-Алта, унаследовавшая от отца деловую хватку, в итоге Шмуль-Неух стал богатым человеком, владельцем четырех ювелирных магазинов. После революции Розенфельды лишились всего имущества (обыск чекистов в их доме красочно описан в «Моей жизни») и переехали в Москву.

У Розенфельдов было восемь детей, шесть сыновей и две дочери. По старшинству Исаак, Анна, Яков, Аарон, Израиль, Мендель, Абрам и Берта (Белла). Начнем с младшего, любимого брата Беллы, который не сходит со страниц ее книги, — «Абрашки».