Горящий тур

Дымов внимательно смотрел на женщину и видел, что та была искренна в своем недоумении.

Еще он обратил внимание на ее дом, большой, с архитектурными изысками: эркеры, мезонин, терраса с арочными окнами. Двор далеко не самый маленький, с цветочной клумбой и английским газоном. Богатый дом. Его хозяева, казалось бы, могли позволить себе прислугу, но Комарина собственной персоной вышла во двор открывать калитку. Да и маникюры, судя по качеству таковых, она делала себе сама. Видимо, не все у нее так хорошо с финансами, как можно было бы подумать.

– Шишкова убили? Сережу?..

– Вы его знали?

– Ну а как же! И Кузьменко хорошо знала, и Шишкова. А кто такой Мельников?

– Мельниченко.

– Ну да, ну да.

– Охранник.

– Охранников я знать не должна! – заявила Комарина и выдула воздух на свои маникюры.

– Но Батогова-то вы знаете.

– Вы из полиции? – Женщина сощурилась, с каким-то хищным подозрением глянула на Дымова.

– Я же представился.

– Так вы заходите!

Комарина всего лишь потянула на себя ручку, распахнула калитку для гостя, но в какой-то миг Дымову показалось, будто она схватила его за грудки и потащила во двор. Он зашел. Она толкнула его тяжелым бедром и выглянула за ворота. Вдруг там кто-то торчит на улице?

Но женщина никого не увидела. Полицейские машины стояли с фасадной стороны дома Батога, а Комарина жила с тыльной. Тихо здесь, спокойно. Но не исключено, что черти тут водятся. Убийцы теоретически могли сейчас находиться в ее доме. Вряд ли это возможно было в реальности, но на душе у Дымова стало неуютно.

– Кто у вас в доме? – спросил он, глядя, как женщина закрывает калитку.

– Я вас туда не пущу.

– Прячете кого-то?

– Кого же это я могу прятать?!

– Да мало ли. – Дымов пожал плечами.

– Вы знаете, как меня зовут? – Комарина уперла руки в боки.

Дымов кивнул. Он знал, как зовут женщину и каково ее семейное положение.

– Если я вдова, то это не значит, что у меня по дому шастают любовники!

– Вдова, – едва слышно сказал Дымов и громко осведомился: – Если это не секрет, скажите, как погиб ваш муж?

– Почему это должно быть секретом? – Женщина нахмурилась. – Если вы думаете, что это сделал мой любовник… – Она осеклась, сообразив, что сболтнула лишнее.

– А его могли убить?

– Почему убить? Вася… Василий погиб в автокатастрофе.

– В автокатастрофе, – в раздумье повторил Дымов.

– Я ему сто, даже тысячу раз твердила, не гоняй как угорелый! Все говорили!

– Значит, никого не удивило, когда ваш Василий разбился?

– Нет.

– Шишков тоже повесился.

– Как повесился? – Комарина вспомнила, что говорил ей Дымов, и нахмурилась.

– Но никто не говорил ему, что нельзя стоять под люстрой с петлей на шее. Можно поскользнуться.

– О чем это вы?

– Кузьмину не говорили, что нельзя баловаться с пистолетом, а он застрелился, Шишков повесился, но это не самоубийство. На самом деле их убили.

– Я-то здесь при чем?

– А я разве говорю, что вы при чем?

– Ну а как же! Пришли тут, людей поубивали, любовник в доме. Зачем Семену их убивать?

– Кто такой Семен? – Дымов вцепился в женщину взглядом.

– Семен?.. – У женщины забегали глазки. – Не говорила я ничего.

– Нет?

– Про семена я думала. Там у меня теплички. – Она махнула рукой за дом.

– Посевная уже закончилась.

– Я редисочки подсеяла свеженькой.

– Свеженькую в конце июля нужно сажать.

– Ну а я сейчас.

Комарина врала. Это было видно и по ее глазам, и по голосу.

– Про Семена вы думали, а не про семена! – отрезал Дымов. – Семен ваш любовник?

– Да какой уж там любовник! – Женщина махнула рукой, как будто отгоняла непрошеную глупость. – Так, жил по соседству.

– Здесь по соседству?

– Да нет же. У мамы. Как же вы меня утомили! – Комарина провела рукой по лбу, запрокинула голову.

– Нельзя вам на солнце стоять, тепловой удар будет.

– Да ну что вы, я привычная! – Женщина улыбнулась, но ладонь на голову все же положила.

Ни платка на ней, ни шляпы, а солнце жаркое, голову напекает.

– А потом скажут, что это несчастный случай, – продолжал Дымов.

– Кто скажет?

Комарина повела Дымова к навесу из виноградника над выездом из встроенного гаража. Там стояла изящная скамеечка с коваными боковинами.

– Скажет следствие, а убьют… Я не знаю, кто на это способен. Но вас могут убить.

– Почему это?

– Убивают всех, кто как-то связан с Батоговым. Кузьменко, Шишков. Вы. Возможно.

– А как я с ним связана? Петр в мою сторону даже… Нет, он, конечно, смотрел на меня! Да еще как! – Комарина расправила плечи, выкатила грудь.

– И будет смотреть.

– И будет смотреть! – повторила хозяйка богатого дома.

В ее голосе звучало сомнение, но только по одному поводу. Не верила она, что Батогов обратит на нее внимание как на женщину. Хотя вроде бы и недурна собой. Сорока еще нет, тело полное, но упругое. Вряд ли там, под футболкой, скрывался целлюлит.

– На том свете.

– Почему это на том свете? – встрепенулась Комарина. – На каком основании вы меня хороните?

– А если я Батогова хороню?

– Вы?! Его?! Да он еще на ваших похоронах спляшет!

– Так хорошо спрятался?

– А он спрятался? – Женщина сощурила глаза, пытливо глянула на Дымова.

Возможно, она знала, что Батогов от кого-то прятался. А вот о его гибели ее пока не известили.