Гориллы

— Ах, вот оно что?! — гаркнул Хогарти. — Следит он, ви­дите ли. Тогда какого черта, по-вашему, делает полиция, министерство внутренних дел, секретная служба, армейская контрразведка, подразделение по борьбе с терроризмом?.. — Он махнул рукой, словно спохватясь, что Ким — постра­давший, к которому следует относиться с сочувствием. — У вас есть недоброжелатели?

— У кого их нет!

— Я спрашиваю: у вас есть?

— Ну... я не знаю... не думаю...

— Угрожали вам в последнее время?

— Н-нет...— Ему не хотелось пересказывать инцидент с Шортом; после взрыва те запугивания казались ему несерь­езными. Но Хогарти, почуяв, что Ким мнется, вцепился в не­го мертвой хваткой: выспрашивал, допытывался, даже выска­зывал в завуалированной форме угрозы, а Ким после шока и успокоительных лекарств находился в таком состоянии, что не мог устоять перед натиском. — В общем, один мой быв­ший сотрудник не то чтобы угрожал, но сказал, что мне мо­жет грозить опасность и нелишне будет остеречься.

— Да? И как же зовут этого заботливого коллегу? Киму не понравилась насмешка в тоне Хогарти, но все же он ответил:

— Пол Шорт.

Глаза Хогарти блеснули. Захлопнув блокнот, куда он до сих пор не записал ничего, кроме поэтического названия безвестной террористической группы, инспектор встал, по­хоже, вдруг заторопившись. Ким не огорчился таким оборо­том дела. Ему хотелось домой, в свое уютное гнездышко, к жене и двум дочкам, к своему бульдогу. Там он наконец-то сможет почувствовать себя в безопасности и расслабиться.

Домой его доставили в полицейской машине, к счастью, без специальных опознавательных знаков. За рулем сидел вежливый молодой сыщик в штатском; машину этот сопляк вел не слишком-то осмотрительно, словно не знал, что везет человека, приговоренного к смерти и чудом оставшегося в живых. Ким успокоился, лишь перешагнув порог дома. Вы­пил рюмку виски, чтобы как-то взбодрить себя, хотя после лекарств этого делать не рекомендуется, затем попытался изложить бледной от волнения жене случившееся с ним страшное происшествие таким образом, чтобы не привле­кать к рассказу внимание дочерей. После этого Ким под­нялся к себе в кабинет — просмотреть свои записи, вдруг да найдется какое-нибудь упоминание о "Солдатах справедли­вости". Упоминания он не нашел, зато его ждало напомина­ние.

Как вкопанный Ким застыл на пороге кабинета: бежать, броситься вниз по лестнице не было сил, он стоял и смотрел на раскиданные по полу книги, расшвырянные бумаги и на письменный стол, с которого было сметено все, кроме лист­ка бумаги, белевшего посередине. Не сразу решившись, Ким медленно подошел к столу и прочел отпечатанный на ма­шинке текст: "Один раз тебе повезло. В следующий раз от расплаты не уйдешь".

На ватных ногах он проковылял к телефону. Удивитель­ным образом телефон оказался свободен: ни одна из доче­рей не болтала с подругами по параллельному аппарату. Ким сообщил в полицию и сразу же после этого позвонил Полу Шорту. Шорта он не застал дома; хозяйка не знала, где обретается ее жилец, но выразила готовность передать ему, кто звонил.

28

Жизнь стала похожей на прекрасный сон. Старинный обеденный стол даже по будням накрывали как к празднику. Финн переодевался к ужину в темный вечерний костюм, Кристина тоже облачалась во что-нибудь нарядное, а шею ее охватывала тонкая, но явно дорогая цепочка. Полу сослужил службу его хоть и поношенный, но еще вполне приличный, сшитый на заказ костюм. Миссис Лемберт, молча улыбаясь, подавала блюда, всегда начиная с хозяина дома. И так про­должалось каждый вечер. Пол завидовал этим людям, зави­довал самому себе, что судьба забросила его сюда и он был принят с таким радушием. При этом он часто ловил себя на мысли, а смог бы он выносить этот непрерывный праздник всю жизнь?

Финн воспринял его появление совершенно спокойно. Коль скоро дочь решила, что Шорт должен поселиться у них, то не имеет ни малейшего значения, нравится отцу это или нет. Об этом Финн заявил в первый же день, когда Пол сде­лал попытку как-то объясниться. Разумеется, гостю была предоставлена отдельная комната, и, разумеется, большую часть ночи он проводил не там. Кристина оказалась гораздо требовательнее других партнерш, с кем Полу когда-либо приходилось иметь дело, и она явно не собиралась хранить в тайне их отношения, хотя и соблюдала некоторый деко­рум. Шорт каждый раз вынужден был на рассвете удалиться к себе, чтобы его не застала домоправительница, которая по установившейся традиции будит девушку, подавая ей в постель чашку чая. Вечерами молодые люди учтиво раскла­нивались и расходились по своим комнатам, а затем, по прошествии получаса, Пол прокрадывался к Кристине, словно каждому, включая миссис Лемберт, самого Финна и даже соседей, не было известно, чем они занимаются по ночам.