Горит ли Париж?

Разгневанный командующий V корпусом направил радиограмму в первую армию: «Генерал де Голль приказал Леклерку организовать сегодня большой парад от Триумфальной арки до Нотр-Дам. Штаб французской дивизии возмущен тем, что ее отвлекают от боевых операций. В штабе говорят, что Леклерк получил приказ и ничего нельзя сделать. 2-я бронетанковая будет настолько задействована, что по крайней мере в течение двенадцати, а то и более часов ее нельзя будет использовать для выполнения срочных задач».

Вернувшись после осмотра боевых порядков, Джероу кипел от злости. Он направил Леклерку составленный в резкой форме рукописный приказ: «Вы действуете под моим началом и не должны подчиняться приказам из каких-либо других источников. Мне известно, что вы получили указание генерала де Голля организовать парад своих войск в 14.00. Вы должны игнорировать этот приказ и продолжать выполнение поставленной перед вами задачи по ликвидации сопротивления в Париже и его окрестностях. Вверенные вам войска не должны участвовать в каком бы то ни было параде сегодня или в любое другое время без подписанного лично мной приказа».

Несчастный Леклерк, попав под перекрестный огонь, решил, что у него нет другого выхода, как подчиниться де Голлю. Чтобы свести к минимуму свои разногласия с V корпусом, он попытался прятаться от приказов генерала Джероу. В конце концов подполковник из штаба корпуса разыскал его в ресторане у Дома инвалидов. Вручая ему приказ генерала, полковник добавил, что, если дивизия примет участие в параде, Джероу будет считать это «формальным нарушением воинской дисциплины». Выведенный из себя Леклерк отвел офицера к де Голлю.

— Я одолжил вам Леклерка, — с важным видом заявил де Голль. — Поэтому с полным основанием могу на время забирать его назад.

* * *

Когда последние приготовления к параду уже подходили к концу, в подземном командном пункте группы армий «Б» в Марживале раздался телефонный звонок. Это была линия «Блиц» генерал-фельдмаршала Моделя. Телефон не ответил. Впервые после возвращения из своей первой инспекционной поездки на фронт фельдмаршал отсутствовал в своем штабе. В то утро Модель отправился на инспекцию своих войск вокруг Компьеня.

Звонивший расстроился. У него было поручение от фюрера передать приказ фельдмаршалу, которого Гитлер знал как одного из своих самых преданных сторонников. Нехотя генерал-оберст Альфред Йодль попросил подозвать к телефону второе после Моделя лицо — начальника штаба группы армий «Б» генерал-лейтенанта Ганса Шпейделя. Он отдал Шпейделю приказ о выполнении задачи, подготовиться к которой Гитлер приказал днем ранее, — обстреле Парижа ракетами Фау. Фюрер, сообщил Йодль Шпейделю, хотел, чтобы ракеты, размещенные примерно на ста базах в Па-де-Кале и на севере Франции, «пролились дождем» на Париж. Штаб люфтваффе получил приказ в предстоящую ночь нанести удар по Парижу «всеми имеющимися силами».

Шпейдель повесил трубку. В то время, когда уже. начали собираться первые из двух миллионов людей, которые пройдут в этот день через центр Парижа, генерал, получивший распоряжение, предназначавшееся для самого преданного из всех фельдмаршалов Гитлера, размышлял над тем, что делать с этим приказом. Шпейдель решил о нем забыть. Не прошло и недели, как Шпейдель был арестован гестапо[35].

* * *

В Париже де Голль сам дал окончательное определение цели парада, который собирался устроить в центре города. Он объяснил ее майору Роберту Дж. Леви, своему новому американскому офицеру связи, которому выпала деликатная миссия изложить де Голлю возражения генерала Джероу.

С военной точки зрения, сказал де Голль, Джероу прав. Риск действительно велик. Но, продолжал он, обращаясь к майору, «мы должны провести этот парад». Его цель оправдывала риск.

— Этот парад, — заявил де Г олль, — должен обеспечить Франции политическое единство.

17

Высокий и осанистый, возвышающийся над окружающей его толпой, Шарль де Голль стоял перед могилой Неизвестного солдата Франции у Триумфальной арки. На простую каменную плиту могилы он возложил венок из красных гладиолусов. Затем символическим жестом де Голль вновь зажег вечный огонь, став первым французом, совершившим этот священный акт в условиях свободы после июня 1940 года.

После минуты молчания де Голль повернулся и осмотрел танки и бронемашины 2-й бронетанковой, выстроенные вокруг площади Звезды. С балконов, крыш домов, тротуаров и окон тысячи горожан приветствовали его бурными аплодисментами. Затем он вернулся к подножию арки. Перед ним лежали Елисейские поля. По обе их стороны на всем протяжении до Обелиска чернела ликующая людская масса. Вновь теплое солнце сияло на безоблачном небе, делая ярче радугу летних платьев, флагов и транспарантов.

За всю историю редко выпадало на долю одного человека пережить минуты триумфа столь же головокружительные и величественные, какие ожидали сейчас Шарля де Голля.