Горицвет (СИ)

Зато, с портретом александровского конногвардейца темный князь совпадал почти идеально, а тот имел безусловное сходство с Грегом, который теперь, стоя довольно далеко за спиной у Жекки, наблюдал за ней с обычным для него насмешливым любопытством. «Получается, будто я сама придумала его, — проносилось в голове Жекки, — или не придумала, а узнала? Может быть, наша судьба, как многие думают, дается нам еще до рождения, дается в подспудном тайном знании нашей души. Душа все помнит до тех пор, пока не поселяется в смертном теле, вместе с которым должна свершить назначенный путь. И это знание, моя судьба, как некий свиток… „безмолвно предо мной свой длинный развивает свиток“ — это ведь, кажется, из Пушкина о чем-то похожем… Да, и вот судьба, поминутно раскручиваясь, повелевает совершаться лишь тому, что отмечено в свитке, а я просто взяла и как-то так, невзначай подсмотрела еще не раскрученный для жизни рисунок, и увидела это темное, реющее во мгле, лицо. А теперь узнала его, и потому так люблю, или так люблю, потому, что узнала? Даже понимая, кто он, и что он, даже вопреки собственной воле, даже не задумываясь толком, куда это меня заведет. Потому что, когда развивается свиток, душа и воля бессильны. А еще, может быть…»

— Правда, занятная вещица? — услышала она прервавший ее голос. — Говорил я вам, что вы не будете разочарованы. То-то же. Я и сам подчас, глядя на него, удивляюсь насмешкам природы. — Грег остановился перед портретом, заложив руки за спину. Он больше не пытался приблизиться к Жекки, строго соблюдая охлаждающую дистанцию, и лишь изредка бросал на нее беглые острые взгляды. Заметив ее непомерно расширившиеся глаза с часто вздрагивающими над ними ресницами, он тихо засмеялся. — А вы, верно, полагаете, что я заказал собственное изображение у Рокотова или Брюллова? Было бы лестно, но, увы. Да перестаньте вы так смотреть на него, Жекки.

— Господи, Грег… — Жекки наконец обернулась к нему, — как такое может быть? Ведь вас тогда еще не было на свете?

— О чем признаться, я ни единожды пожалел. Да-да. Ведь я вполне мог бы носить точно такой же мундир. В Конной гвардии служили все Ратмировы, начиная с прпапрадеда, и я ни в коем случае не должен был стать исключением. Отец не хотел и слышать ни о какой другой карьере. Я должен был во что бы то ни стало наследовать его имя в полковом списке. И если б вы знали, моя дорогая, как я сам вожделенно желал этого, как готовил себя. Когда мальчишкой разглядывал этот портрет, то представлял себе, что скоро буду, в буквальном смысле, не отличим от него, стоит мне надеть такой же парадный колет с эполетами и такую же точно кирасу. Но, увы, детские мечты остались мечтами. — Грег отвернулся от портрета. Лицо его было холодно и спокойно. — Я и сейчас все еще иногда ловлю себя на странном и, признаться, довольно утомительном ощущении, что проживаю чужую жизнь, что моя собственная, предназначенная мне закончилась ровно в тот день и час, когда за мной захлопнулись двери Пажеского корпуса.

Он замолчал и прошелся вдоль линии портретов. Жекки провожала его глазами, впервые ощутив в его словах настоящую, живую правду, касавшуюся его самого, его ни перед кем прежде не раскрывавшегося подлинного «я». Это было ново и совсем не обычно для Грега. Он заговорил с ней, как… ну, в общем, как с самым близким, возможно, единственно близким, человеком. «Видно, его безмолвный свиток однажды порвался, как перетянутая бумага. Другой, может быть, такой же непрочный, стал разматываться по-новому, а душа, будто все еще тоскует по прерванному, изначальному, к которому и предназначалась, да ничего не может поделать — такая судьба. Недаром он — фаталист».

— Значит это все-таки не вы? — спросила Жекки, осторожно возвращаясь глазами к портрету.

— Конечно, нет, — отрезал Грег, резко меняя человечно-подлинную тональность разговора на холодную и в чем-то враждебную. — Это портрет прадеда, князя Андрея Федоровича Ратмирова. Вам, должно быть, знакомо его имя, если шпионские воспоминания все еще не выветрились из вашей памяти.

— Вы имеете в виду подслушанный разговор?

— Да.

— И ту записную книжку, которую они… те двое читали? Стало быть, ее писал вот этот самый… ваш прадед?

Жекки с недоверием уставилась на Грега, а потом на портрет. Значит, они все-таки связаны, Грег с портретом. Князь Андрей прямо признавался в своей болезни, описывая вызванные ею симптомы. Он был волком, и Грег тоже, и поэтому…

— И поэтому они так невероятно похожи, — произнесла она, не сразу сообразив, что продолжила вслух размышления, начатые про себя.