Горюч-камень

Наконец ему удалось подцепить болт и с трудом просунуть его дальше. Мотор выключился. Опомнившись, Журов облегченно поднял голову, увидел стремительно надвигавшуюся обшивку вспомогательного ствола и вскрикнул от ужаса.

Сбив предохранительную решетку, электровоз, не останавливаясь, ринулся в открывшуюся бездну, ударил подъемный канат и со скрежетом покореженного металла полетел вниз.

Помертвевшая рукоятчица подбежала к стволу, глянула на стрелку высотомера, размашисто качавшуюся на отметке — сорок метров, и, забыв дать аварийный сигнал машинисту подъема, испуганно отшатнулась.

— Клеть… там же клеть на спуске! С шахтерами…

3

Клеть с шахтерами, как обычно, спускалась по вспомогательному стволу. Косарь услышал треск, скрежет вверху и, балагуря по обыкновению, крикнул стоявшим рядом проходчикам:

— Держи-ись! Начинается…

Почти тотчас же послышался сильный, скрежещущий удар. Что-то тяжко рухнуло, проломило крышу и через расстрел[1] ушло в другую часть ствола.

Клеть встала дыбом. Схватившись за поручни, Косарь и его дружок Лаврен Волощук не удержались, упали на пол. Звеньевого Рудольского, проходчика Воронка и погрузочного Пазычева выбросило. Кто-то из них удивленно ойкнул, даже не успев испугаться; кто-то выругался. Послышался всплеск внизу, и всё стихло.

Шахтерки погасли. В темноте невозможно было разобрать ничего.

— Лавре-ен! — опомнившись, крикнул Косарь, смахивая ладонью едкие, саднящие брызги с лица и пытаясь сообразить, что же произошло. — А где ребята?…

Сверху сползло, навалилось на плечи чье-то словно бы неживое туловище. Волощук попробовал освободиться.

— Ну, я, — отозвался он, до боли чувствуя непоправимость несчастья. — Ты жив, Косарь?…

— Жив, жив, — отплевываясь, вздохнул тот. — Неужто канат порвало?

Волощуку сделалось вроде бы легче. Все-таки вдвоем не то, что одному, — где хочешь.

— Помоги-ка мне, — попросил он. — Кто бы это сверху?..

Стуча зубами, Косарь подлез, помог ему стащить сползшего. Слышно было, как тот прерывисто захрипел у самой двери. Ее не было: то ли сорвало во время удара, то ли не навесили перед спуском.

— Кажется, звеньевой, — осторожно ощупав лежавшего, предположил Косарь. — А может, и Воронок…

Волощук пошарил шахтерку, ее не оказалось. Разорванная петля на спецовке была без пуговицы.

— Рудольский легче, — заметил он. — А Воронок, — и принялся ощупывать сползшего. — Голова сильно побита. В крови вся…

— Не лапай, — предостерег Косарь. — Еще столкнешь впотьмах.

— Что я… не соображаю?

Сверху лило ливмя. Сползший шевельнулся, точно очнулся, хотел подняться и, не удержавшись, сорвался между клетью и предохранительной сеткой. Снова донесся всплеск снизу, из зумпфа[2].

Косаря затрясло.

— Столкнул ты его…

— Еще что выдумаешь!

Щелочь капала с крыши, едко щипала глаза. Волощук все еще не мог прийти в себя.

— Спецовка на нем. И не сапоги, а ботинки.

— Если в ботинках, значит не наш. Кто же он тогда? Откуда взялся?

— Сам не пойму, — пытаясь понять, что произошло, отозвался Волощук. — Канат сорвало? Или другое что?

— С канатом клеть не удержалась бы, — возразил Косарь и, будто сообразив, что сидеть и гадать бесполезно, предложил: — Давай-ка вылезать отсюда. А то застряли, как в мышеловке…

— Вниз или вверх?

— Вниз вроде поближе будет.

Косарь пролез, высунулся в дверь, стал шарить рукой по стволу.

— Стенка… голая. Сетка…

— За ней лестница, — вздрагивая, напомнил Волощук. — Похоже, только мы с тобой и уцелели. Остальные не удержались.

— Видно так, — Косарь сердито обернулся. — Попробуй-ка ты! Не дотянусь…

Они работали в одной смене, считались дружками. Волощук — медвежеватый, неповоротливый. Спецовка четвертого роста едва влезает на покатые плечи, брезентовые штаны — в обтяжку. Косарь — быстрый, норовистый, легко схватывавший все во время спора или перебранки и умевший постоять за себя.

— Давай попробую, — высунувшись насколько было можно, Волощук стал искать трубы для откачки воды, идущие из шахты на поверхность. На лестницу не пролезть — мешает предохранительная сетка. Но спуститься при необходимости можно и по трубам.

— Ну? Дотянулся? — нетерпеливо торопил его Косарь. — Клеть прямо дыбом встала!

— Подержи-ка меня, — попросил Волощук. — А то сорвусь…

Косарь просунул руку ему под спецовку, нащупал поясной ремень.

— Давай! Не бойся!

Почувствовав поддержку, Волощук пролез дальше. Одна нога его была в клети, туловище — между нею и стенкой ствола.

— Нащупал, — с трудом дыша, наконец проговорил он. — Сейчас соображу, куда ногу упереть.

— Полезешь? — точно боясь, что он исчезнет, оставит его одного, Косарь высунулся тоже.

— Полезу.

— А я как же?

— Не бойся: перетащу и тебя.

Откуда-то сбоку хлестала вода. Временами было похоже — льет, сифонит холодный, непрекращающийся душ.

В стволе тоже было темно. Лишь далеко внизу вспыхивали огни: там, видно, повреждения не было.

Держась за раму двери, Косарь протянул руку. Ищущие его пальцы встретились с широкой ладонью Волощука — надежной, обещавшей поддержку в любой беде.

— Хватайся, — потянул тот чуть повыше. — Ну-ну, не промахнись!