Горюч-камень

— А Махно-то на Гитлера похож, такой же припадочный!

— Точно, усы приделать, ну прямо окапанный Гитлерюка!..

— Да тише вы, анчихрята! Нигде от них спасу нет, поглядеть не дадут! — сердито ворчали и цыкали на разошедшихся в воинственном пылу ребятишек бабы. Да куда там! Приумолкнут те на минутку и опять за свое.

Кино подошло к концу, аппарат умолк, погасло полотно, и люди нехотя стали расходиться. Довольные грачи слетались к деревьям, спеша угнездиться на ночь в своих воздушных жилищах.

Ребята уходить домой не торопились, хоть матери и пристрожили, чтоб не задерживались после кино. Они встали в кружок и продолжали живо обсуждать картину.

— Знаете что, — прервал вдруг всех Мишка. — Завтра мама посылает меня в лес за хворостом, что если заодно сходить за грачиными яйцами? Такой яишни нажарим!

— Вот здорово! Пойдем! — не раздумывая поддержал Венька, мгновенно успев нарисовать в своем воображении вкусную еду.

— Можно и мне с вами, Вень? — попросилась Варька.

— Если мама отпустит, почему ж нельзя.

А Мишка вдруг почувствовал робкое теребление рубахи: теребил Семка.

— Ты чего, Сема?

— А меня с собой в лес возьмете?

— Во, чудик! — хмыкнул Сашок Гуля. — Да что мы там с тобой, слепым, будем делать!

Семкины незрячие глаза от обиды вмиг наполнились жгучими слезами. Он выпустил из кулачка Мишкину рубаху и пошел по пырею во тьму.

— Куда ты, Сема? Упадешь! — кинулась вслед Варька и взяла его за руку. — Ну пойдем, пойдем домой! Я отведу.

Мишка, не ожидавший такой подлости от Сашка, вначале опешил: что? что он сказал? Ах ты, гадство!.. Он ухватил Гулю за грудки и с размаху залепил ему кулаком в лицо. Тот упал и, размазывая под носом кровь, завыл:

— Ладно, ладно! Погоди, братка с войны придет, он тебе отомстит! Он тебе не так сопатку расквасит!..

Утром Венька растолкал сладко спавшую сестренку:

— Вставай, Варька, одевайся, скоро выходим.

Накануне, перед сном, Варька выпросилась у матери в лес.

Быстро собравшись и перекусив лепешками из прелой картошки — питались только ими да еще крапивными щами, забеленными молоком, больше ничего не было— ребята, не забыв прихватить спички и сковородку, вышли на улицу. Дышка уже сам шел навстречу, подпоясанный веревкой — тоже дрова не лишние.

— Зайдем за Мишкой и за Семкой, — сказал Венька.

— Зайдем.

Мишка уже собрался, а Семка лежал на печи, хоть и не спал.

— А ты чего не собираешься?

— Куда?

— Как куда, в лес. Забыл что ль?

Семка молча сполз с печки и принялся шарить руками под лавкой.

— Ты чего хоть ищешь? — спросил Мишка.

— Веревку.

— Да вон она лежит, на конике.

Солнце уже высоко поднялось в небе, здорово припекало, когда ребята вышли из села. Они сняли рубахи и завязали их на животе — так загорят быстрее. Только Варька шла в ситчиковом платьишке, стесняясь что ли снять при мальчишках, хотя ей тоже очень хотелось загореть.

— А мы сковородку взяли, — приподняв мешочек и постучав по нему пальцем, сказала она Мишке и Семке с Дышкой. — И спички.

— А соли?

— Соль нет, не брали…

— Ну нишего, беж шоли шлопаем, — заключил Витек.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим атаманом
Не приходится тужить,

— запел от избытка чувств Мишка песню из вчерашнего кинофильма.

…Лес встретил их звонкой птичьей разноголосицей. Березки, с проклюнувшимися первыми листочками, стояли, как именинницы, в легких косынках. Зазеленели черемуховые заросли по лощинам. И только дубы, казалось, не замечали весны — громадные, с какой-то величавой независимостью, высились они над мелколесьем, без единой зеленинки, с морщинистой кожей на мосластых стволах и сучьях. Вершины их были в несколько этажей усеяны грачиными гнездами.

— Ну, братцы, и яичница будет! — в восторге воскликнул Мишка и тут же приказал Варьке:

— Ты с Семкой собирай хворост для костра. А мы с Витькой полезем.

Потом, спохватившись, передумал:

— Нет, сидите-ка лучше тут, а то еще заблудитесь.

— Хорошо, — ответила согласная на все Варька, счастливая, что ее взяли в лес.

Мишка, Венька и Витек натянули на себя рубашонки, чтоб не ободрать пузо, и покарабкались на ближайший дуб. Мишка был посноровистей, и первым добрался до гнезда. Грачи, почуяв недоброе, снялись с дерева и черной тучей, с гамом, нависли над головой.

Как первая пуля
Срезала меня.
А вторая пуля
Ранила коня…

Мишка дотянулся рукой до гнезда и пошарил:

— Есть!

Стал складывать яйца в картуз, взяв его в зубы. Опустошив гнездо, полез выше. Дорвался до яиц и Витек Дышка:

— Ой, школько их тут. Объедимши!..

Картузы были наполнены мигом. Дышка пожадничал и стал было класть яйца в карманы штанов, но вскоре бросил это занятие: яйца раздавились и потекли по ногам. Витек с досады хрипло завыл — говорить мешал зажатый в зубах картуз — и резво полез вниз.

— Во школько! — похвастался он, спрыгнув на землю и показывая содержимое картуза Варьке, а Семке дал пощупать руками.

— Да-а!..

Решили пока больше не лазать — сначала поесть те, что набрали, там видно будет. Все равно на сковородку много не войдет.