Горизонт в огне

А Соланж все еще в Берлине, «Bitte, bitte!» – кричит она, она не думала, что способна на такое, на ярость, на отвагу. Она счастлива, что организовала концерт и выступила перед людьми, которых ненавидит всей душой. Конечно, это было бесполезно, но она это сделала.

Она поет. Затем она напевает, она шепчет:

Morgen werden wir…

Поезд прибывает на амстердамский вокзал.

…zusammen sterben.

Соланж Галлинато, урожденная Бернадетта (см. выше) Травье, появившаяся на свет в Доле (Юра), только что умерла.

37

– Вы не предложили мне чаю, господин Дитрих.

Мадлен разыгрывала равнодушие, хотя не спала уже двое суток.

Она ужинала в ресторане на Лейпцигерштрассе в тот самый час, когда Соланж была на своем концерте. Что же там происходило? Что еще могла придумать эта безумная Соланж, чтобы привлечь к себе внимание? Затем, чтобы успокоиться, Мадлен бродила по улицам Берлина, смотрела на часы, десять вечера, половина одиннадцатого, ну все, пора возвращаться.

Было бы неблагоразумно просить Поля оставить ей записку в гостинице или позвонить. Она обречена на отсутствие новостей, ее это убивало.

Она вертелась в постели. И к утру была без сил. А ей предстоял еще один долгий день ожидания. Воскресенье, Поль и Влади, наверное, уже в поезде, едут в Париж.

– Да, превосходно выспалась, господин Дитрих, благодарю вас. Немецкие гостиницы выше всяких похвал.

– Вы воспользовались воскресным днем, чтобы посмотреть город?

– Совершенно верно. Какая чудесная страна!

Она не выходила из гостиницы. В холле и на тротуаре перед отелем сменялись люди, и она и шага не смогла бы сделать без того, чтобы об этом не донесли Гюнтеру Дитриху, так уж лучше оставаться в номере, она заказала еду в номер, пережила моменты испуга и негодования. В своем воображении она путешествовала с Полем.

– Мое начальство считает, что размер расходов чрезмерно завышен, госпожа Жубер, мне очень жаль.

Дитрих подал чай, закончил рассказывать забавную историю о библиотеке Святой Женевьевы и внезапно перешел прямо к делу:

– Наши инженеры не сочли достойными интереса принесенные вами документы.

Мадлен вздохнула с облегчением. Значит, они не стали углубляться в изучение личности Леонс Жубер. Может быть, их представители во Франции подтвердили, что в Париже Леонс не обнаружена, как она ей приказала. Что касается остального, каждый играл свою роль; если бы Дитрих принял ее условия на нынешней стадии переговоров, это было бы очень плохим знаком. Его принципиальный отказ подтверждал ценность того, что она хотела продать.

– Я весьма разочарована, господин Дитрих. Но понимаю. И раз уж такое дело, могу сделать вам признание: муж всегда полагал, что следует обратиться к итальянцам.

– У них нет денег!

– Именно это я без устали пыталась ему растолковать! Но таков уж мой муж: стоит ему вбить что-то себе в голову… «Ни у кого в Европе денег нет, – сказал он мне, – но на самом деле, если хорошенько поскрести по сусекам, всегда находятся средства на то, что нам хочется приобрести». По его мнению, Муссолини не склонен пребывать в тени Гитлера! Если в прошлом месяце маршал Бальбо из Рима долетел со своей эскадрильей гидросамолетов до Чикаго, то не ради дешевого эпатажа! А все потому, что фашистский режим стремится преуспеть в области военной авиации! И я, господин Дитрих, не скрываю от вас тот факт, что меня все эти мужские дела не очень интересуют.

Мадлен встала.

Дитрих смутился, это было заметно.

– Только один вопрос, если позволите. В случае если мое руководство изменит свое решение, – он доверительно понизил голос, – вы знаете, сегодня эти начальники говорят одно, а назавтра совсем другое… каковы ваши пожелания относительно способа, которым «затраты» будут возмещены вашему мужу?

Мадлен вновь села:

– Наши с мужем мнения разошлись, господин Дитрих. Он хотел бы получить деньги на счет, я бы предпочла наличность, это более… незаметно, вы меня понимаете. Если вы за мир в семье, лучше будет удовлетворить каждого из нас. Половина на половину.

Она порылась в сумке и достала оттуда бумажку.

– Вот банковские реквизиты. На всякий случай, разумеется.

Дитрих схватил бумажку. Им овладели сомнения.

– Этот счет не… на имя вашего мужа. Это нормально?

– То есть… Да, верно. Это… как вам сказать… неактивный счет… Гюстав предпочитает конфиденциальность. Бывают люди злонамеренные, таких везде много.

Похоже, Дитриха не слишком убедил этот аргумент.

– В случае, если ваше руководство изменит мнение, – продолжала Мадлен, – идеально было бы, чтобы происхождение средств осталось… в тайне, если можно так сказать. Пусть, например, это будет перевод от иностранной компании, как оплата заказа…

– Понимаю… Таким образом, половина на этот счет, – он махнул корешком документа, который держал кончиками пальцев, – а вторая половина вам, так?

– Именно так.

Она поднялась:

– Сегодня вечером я покидаю Берлин. Как вы полагаете, ваше руководство может… быстро изменить решение?

– Вполне вероятно, госпожа Жубер. Только не по поводу наличных. С этим гораздо сложнее. За столь короткий срок…