Горизонт в огне

– Так вы совершенно с ней не знакомы?

– Совершенно.

– Она жила в Рэнси.

– Никогда не бывал там.

– Предполагаемый убийца оставил собственноручное письмо.

В задумчивости комиссар почесал голову карандашом.

– Видите ли, я тут соображаю, чтобы сразу с этим покончить, может, вы бы согласились предоставить нам образец вашего почерка?

Андре был поражен. Он сидел, не в силах шевельнуться.

– Простое визуальное сравнение, – сказал комиссар, – и все, больше мы об этом не говорим. Но это на ваше усмотрение, вы не обязаны.

Андре соображал медленно.

– Что вам написать?

Он встал, дошел до стола, взял ручку. Машинальным жестом вырвал лист бумаги, но от волнения не знал, что делать дальше.

– Что хотите, это не важно.

Андре рассматривал чистый лист. Необходимость вывести на нем хоть слово рождала у него головокружительное ощущение, что он пишет признание, какой-то кошмарный сон. Он написал: «Я не имею никакого отношения к делу и требую, чтобы полиция немедленно сообщила об этом в газеты».

– Прошу вас подписать, пожалуйста. Ради соблюдения формы.

Андре подписал.

– Ну вот я и ухожу. Спасибо за сотрудничество.

– Вы же поторопитесь опубликовать информацию?

– Да, конечно.

Комиссар удовлетворенно посмотрел на лист, тщательно его сложил и убрал во внутренний карман плаща.

– Ах да, еще кое-что…

Андре застыл на месте, ситуация не из легких… Фише смотрел в окно и озабоченно скреб подбородок, не решаясь заговорить. Андре готов был дать ему пощечину.

– Отпечатки…

– Какие отпечатки?

– Не хочу досаждать вам слишком техническими деталями, но сравнение почерков не совсем научный метод. На своем жаргоне мы называем его «эмпирическим». А вот отпечатки пальцев – тут уже стопроцентная гарантия!

Андре понимал, о чем речь, но не мог осознать, чего от него ждут. Он предоставил образец почерка… Он соображал… Требуются… его отпечатки?

– О чем именно вы меня просите?

– Ну, после сравнения вашего почерка с тем, которым написано обнаруженное на месте преступления письмо, если все придут к единому мнению, что они не совпадают, судья сообщит об этом в газеты, и для вас дело прекратится. Но предположим, кто-то засомневается и скажет: «Я не слишком-то уверен, не дам голову на отсечение…», и тогда мне придется к вам вернуться через два часа. А вот если я уйду с отпечатками ваших пальцев, то, как только криминалисты сравнят их с обнаруженными на месте преступления, результаты опубликуют, тут уж будет не до споров, все научно, понимаете?

Двадцать минут спустя комиссар вышел из редакции «Эвенман» с отпечатками пальцев Андре Делькура.

Андре был подавлен.

Фише сжал его указательный палец своей особой хваткой и придавил к бумаге, перекатывая то направо, то налево, после чего без предупреждения проделал то же с большим и средним пальцами, Андре оставалось только смотреть, как темнеют от чернил подушечки. Передав комиссару образец своего почерка, он представил себя подозреваемым. После снятия отпечатков пальцев он уже видел себя виновным.

Легавый вывел его из себя…

Следовало бы позвонить адвокату. Он вышел из здания редакции, спустился подышать на бульвар, давай, надо сохранять спокойствие. В сущности, почерк и отпечатки окончательно снимут с него подозрения.

Главное, чтобы эту информацию побыстрее опубликовали.

Он сомневался, стоит ли звонить Монте-Буксалю. Нет, он это сделает, имея на руках опровержение.

Он шел размашистым шагом и все более укреплялся в своем решении: полицейские были явно доброжелательны, просто все это рискует затянуться, а ему-то как раз времени больше всего недоставало. Надо ускорить процесс.

Впервые в жизни он собирался сделать то, чего ему всегда удавалось избегать: прибегнуть к связям, к ходатайству. Время шло. Он поймал такси, приехал в Министерство юстиции, обратился к руководству.

– Вы совершенно правы, мой дорогой Андре. Мы не будем бездействовать. Я лично позвоню судье. В котором часу к вам заходил этот полицейский?

– Час назад.

– Более чем достаточно, чтобы сравнить отпечатки, я вам гарантирую! Не позднее полудня с этим будет покончено! Я потребую официального коммюнике от министерства. Сразу же после полудня.

– Спасибо, по крайней мере, вы понимаете ситуацию…

– Еще как понимаю! Кстати, между нами говоря, я вообще не вижу причин, зачем было вас беспокоить. Если вас цитируют или вам подражают, от этого вы не становитесь правонарушителем, насколько мне известно!

Конец сентября. Довольно тепло. Туман, последние дни окутывавший город, полностью рассеялся. Бульвар дышал последним летним теплом. Деревья лениво роняли листья. У Андре отлегло от сердца.

Опровержение будет опубликовано после полудня: в четырнадцать, может, в пятнадцать часов.

Он зашел на почту, назвал номер.

– Неприятная история, – сказал Монте-Буксаль.

– Официальное коммюнике будет менее чем через два часа, министерство гарантирует.

– Ладно, посмотрим.

– Полноте! Это я жертва!

– Я знаю, однако… Это вопрос имиджа, понимаете ли. Хорошо, позаботьтесь, чтобы мне выслали коммюнике министерства сразу, как оно появится, договорились?

Этот разговор снова встревожил Андре. Неужели битва проиграна? Он не мог в это поверить.